– Герцогиня Нидергеймская, вот именно, – подтвердила королева. – Изворотливая, как ласка, вонючая, как хорек. Чаще меняет союзников, чем белье. Видишь ее рубиновую брошь? Новая. Причем такой великолепный рубин наверняка стоит целого состояния, а откуда оно взялось, если герцог давным-давно промотал свое? Чем она заплатила? – Устремленный на серебристую поверхность взгляд королевы стал жестким. – Шпионила, конечно… Вот только для кого?

Зеркало, моргнув, показало другого человека, на этот раз мужчину – его белые одежды развевались, пальцы, запястья и шея были усыпаны драгоценностями. Затем второго, на троне из яшмы, и третьего – он вышагивал по крепостному валу. Королева по очереди впивалась в них таким взглядом, что ее почти можно было принять за одержимую.

– Они говорят, что приехали на бал, чтобы оказать честь принцессе. И мне. Но я знаю правду. Они приехали, чтобы похоронить меня. Коварный султан Азир платит своим пиратам за то, чтобы они грабили мои корабли. Император Катая подсылает наемных убийц в Конигсбург, и те крадутся по ночным улицам бесшумно, как тени. Ну а король Хинтерландии льет яд в мои реки и подсаживает крыс в мои зернохранилища.

Королева подошла к зеркалу совсем близко. Приложила ладони к стеклу. И зашептала, так что часть серебристой поверхности затмилась от ее дыхания:

– Зеркало, зеркало на стене…

Она еще не закончила, когда раздался звук, которого она ожидала, – шелковый шелест птичьего крыла.

В зеркале отразился человек.

Его глаза были черными, как у вороны, дыхание – холодным, как могила.

Он стоял за спиной королевы.

Королева сделала глубокий вдох, сжала кулаки, заставила себя повернуться и посмотрела ему в глаза.

Незваный гость приходил к ней каждую ночь, и ничто не могло его остановить. Как бы велика ни была ее армия, сколько бы крепостей и военных кораблей она ни построила, ему все было нипочем.

Он был высок, худ и бледен. Синие жилки просвечивали на висках. Корона из резного обсидиана с кроваво-красными кристаллами венчала гордую голову. Плащ цвета ночных теней, застегнутый на пуговицы у горла, покрывал его узкие плечи.

Человек поклонился королеве. Та ответила ему поклоном – перед ней был король, наследник древней династии.

– Твои враги смеются над тобой, Аделаида, – начал он, а его зеркальный двойник заговорил с двойником королевы. – Здесь, под крышей твоего замка, султан, император и король называют тебя тщеславной пустышкой, влюбленной в свое отражение и завидующей чужой красоте.

Королева ответила зеркалу горькой улыбкой:

– Я не даю им настоящих причин для насмешек, вот и приходится их выдумывать. Ничто не пугает слабого мужчину так, как сильная женщина.

Он опустил руку на плечо королевы. Тонкие белые пальцы заканчивались длинными черными когтями. Придвинувшись к ней ближе, он прошептал:

– Они говорят, что у тебя есть волшебное зеркало, которому ты каждый вечер задаешь один и тот же вопрос: «Зеркало, зеркало на стене… кто прекрасней всех в стране?»

– Что ж, хотя бы в половинном уме им не откажешь: половину они угадали верно, – сказала королева. – Пусть болтают. Обо мне распускали слухи хуже этих. Куда хуже. Хотя опасна любая ложь. Тот, кто осмеливается клеветать на короля, рано или поздно расстается с головой, но когда клевещут на королеву, голову, как правило, теряет она. – Королева говорила с горячностью, скрывая за гневом тревогу; король понял это и улыбнулся. – Все они замышляют против Грюнланда, все до единого. Я знаю, – продолжила королева. – Король Хинтерландии…

– Это не главный твой враг, – перебил ее человек в черном. – Как и султан, и император. Есть другой враг, куда опаснее этих.