– Вы помните? – Он говорил с такой настойчивостью, что мне не хватило духу отрицать.

– Да, помню. Вас это… позабавило.

– Не позабавило – удивило. В обществе вы всегда казались такой серьезной и строгой, как маленький оловянный солдатик, который прибыл из отцовского прихода в Шропшире. Мисс Хаксли, чопорная и добродетельная гувернантка. И тут вы с завязанными глазами бегаете наугад по классной комнате, точь-в-точь как ваши воспитанницы. И как вы были потрясены, когда обнаружили, что я тоже участвую в игре!

– Да, верно. Вы сыграли со мной довольно… странную шутку. Я не рассчитывала, что кто-нибудь из членов семьи увидит меня в таком неприличном виде.

– Но это было очаровательно! Конечно, я знал о ваших обстоятельствах. Как после смерти отца вы остались сиротой; как хорошо вы справлялись с обучением моих дорогих племянниц. Но, должно быть, тяжело столь юной особе строгого воспитания заниматься с девочками, которые так близки вам по возрасту?

– Совсем не тяжело! Девочки были замечательные, а обстановка очень приятная. Я сама часто вспоминаю тот день… все те дни. Тогда мы были так невинны.

– Да. – К моему большому облегчению, он снова отвел в сторону требовательный взгляд карих глаз. – Тогда мы были так невинны, – повторил он грустно.

Повисло молчание, столь долгое и неловкое, что я в отчаянии принялась искать какую-нибудь безопасную тему для разговора или дело, которое не уходило бы корнями в прошлое, а оставалось в настоящем.

– Но вы должны рассказать мне о себе! – наконец выпалила я с фальшивой живостью.

Взгляд его светлых, пронзительных карих глаз кольнул меня, как вязальная спица пронзает клубок пряжи:

– Разве должен?

– Но ведь так… обычно поступают старые знакомые: вспоминают прошедшие времена и рассказывают о недавних событиях. Я просто хочу поддержать разговор.

Он нахмурился, подозрительно глядя на меня:

– Почему же вы сейчас хотите просто поддержать разговор? В прошлом вы не тратили время на столь легкомысленные занятия.

– Очевидно, с тех пор я привыкла к легкомыслию.

– Пожалуй. – Он иронически скривил губы: – Вижу, вы сильно изменились. Да и я тоже. Нет смысла устраивать тур Кука[17] по моим преображениям, они и так очевидны благодаря внешности и моему нынешнему положению.

Я наклонилась вперед, желая переубедить его:

– Но вы покинули Англию молодым офицером перед началом опасного военного приключения! У вашей семьи были большие связи, а вас ожидало многообещающее будущее… Э-э… В смысле, я не хочу сказать, что теперь оно вас не ожидает. Я просто имею в виду…

– Имеете в виду, что мисс Хаксли желает знать всю глубину моего падения с высоты, которую в мире называют положением, а некоторые могут именовать «честью». Вы желаете удовлетворить свое любопытство и понять, как я оказался в самом низу.

– Нет! Нет! Я ничего не хочу знать обо всяких гадких вещах. Хотя ваши… э… обстоятельства, конечно, вовсе не гадкие. Я лишь хотела проявить заботу, как человек, который знал вас в те времена, когда… когда…

Моя вздорная болтовня наконец заставила его ответить мне. Его смуглая, удивительно теплая рука сжимала мою, пока он исповедовался мне:

– Моя дорогая мисс Хаксли! Вы должны простить того, кто вел трудную жизнь среди чужеземцев, за то, что не смог оценить христианскую заботу как единственную причину ваших вопросов. Конечно, я понимаю, что долг заставляет вас узнать обо мне как можно больше, чтобы было легче спасать мою развращенную душу. Но предупреждаю вас, мои откровения могут чрезвычайно шокировать. Есть несколько историй о гареме эмира Берейда и о разнообразных обрядах в племенах кафиров