Я много думала о своих лучших подругах Мэдисон и Джоди. Мне не разрешили сказать им правду о том, почему я уезжаю; вместо этого мои родители объяснили всем знакомым, в том числе родителям моих подруг, что я отправилась пожить к моей тете куда-то далеко, из-за «экстренной медицинской ситуации» в условиях «ограниченной доступности телефонной связи». Наверняка они дали понять, что я сама вызвалась помочь тете Линде, ведь я такая ответственная, добрая и заботливая. А чтобы эту ложь не разоблачили, мне запретили общаться с подругами, пока я в отъезде. Мобильника у меня не было – в то время они имелись лишь у немногих подростков, – и когда тетя уходила на работу, она уносила шнур от домашнего телефона с собой, так что «ограниченная доступность телефонной связи» превращалась в такую же правду, как и «экстренная медицинская ситуация». Я поняла, что мои родители умеют быть такими же скрытными, как я, и это стало для меня своего рода откровением.

По-моему, примерно в то же время тетя начала тревожиться за меня, хоть и пыталась не поддаваться беспокойству. Пока мы доедали остатки праздничного ужина со Дня благодарения, она вскользь упомянула, что в последнее время я стала не такой болтушкой, как прежде. Так она это называла – «болтушка». Вдобавок она стала менее строго следить за порядком – а может, это я наконец научилась соответствовать ее требованиям, – но как бы там ни было, с недавних пор ее упреки слышались реже. И я видела, как она старается втягивать меня в разговоры.

– Ты принимаешь витамины для беременных?

– Да, – отвечала я. – Вкусно.

– Через пару недель тебе надо показаться акушеру-гинекологу в Морхед-Сити. Сегодня запишу тебя на прием.

– Класс, – отозвалась я, гоняя еду по тарелке и надеясь, что она не заметит, что я почти ничего не съела.

– Еду надо класть в рот, – сообщила она. – А потом проглатывать.

Мне показалось, она хотела пошутить, но я была не в настроении веселиться, поэтому только пожала плечами.

– Приготовить тебе что-нибудь другое?

– Я не настолько хочу есть.

Она сжала губы и окинула взглядом комнату, словно в поисках волшебных слов, способных вновь превратить меня в болтушку.

– О, совсем забыла спросить. Ты звонила родителям?

– Нет. Я собиралась позвонить им, но ты забрала с собой телефонный шнур.

– Можно позвонить им после ужина.

– Наверное.

Она отделила вилкой ломтик индейки.

– Как дела с учебой? Ты опаздываешь с домашними заданиями и в последнее время не очень справлялась с проверочными работами.

– Я стараюсь, – ответила я, хотя на самом деле не старалась нисколько.

– Что с математикой? Не забывай, что перед рождественскими каникулами тебя ждет несколько важных тестов.

– Ненавижу математику, а геометрия вообще дурацкая. Какая разница, знаю я, как найти площадь трапеции или нет? Вряд ли это мне понадобится в жизни хоть когда-нибудь.

Тетя вздохнула. И снова задумалась, подыскивая слова.

– А реферат по истории ты написала? По-моему, тебе сдавать его на следующей неделе.

– Он почти готов, – соврала я. Мне задали подготовить реферат о Тэргуде Маршалле, а я за него еще даже не бралась.

Чувствуя на себе взгляд тети, я понимала: она гадает, стоит ли верить мне.

Позднее тем же вечером она предприняла еще одну попытку.

Я валялась в постели в обнимку с Мэгги-мишкой. У себя в комнате я закрылась сразу после ужина и сидела одна, пока в дверях не возникла тетя, одетая в пижаму.

– Ты не думала о том, чтобы подышать свежим воздухом? – спросила она. – Может, сходишь на прогулку или прокатишься на велосипеде перед тем, как завтра взяться за уроки?

– Здесь некуда идти. Почти все закрыто на зиму.