Он заговорил жёстче, – ты пойми, что мы тут заложники. Нам просто некуда бежать из робо-хаусов, пока дети по закону об образовании ходят в городские школы, а закончив, по планам СЕМа, они станут такими же дебилами и мразями, как все они.

Тим саркастически засмеялся. – Так-то планета живёт, как жила, и я опять не знаю как. Только сейчас я точно понимаю, что ничего не понимаю, а раньше считал себя самим умным. Крупные мегаполисы словно изолированы, их никому не рекомендуется покидать – просто не гарантирована безопасность. Вообще-то связь работает, транспорт, наверное, где-то строятся другие города, продолжает работать универ, а может, и не один.

Он воскликнул, – не знаю! Если бы вы погибли… я бы рано или поздно стал убивать европейскую сволочь. А сейчас медленно схожу с ума!

– Не надо, бро! – Попросил Тоша.

– Да, всё будет хорошо! – убеждённо проговорил Жека.

Утром Антон и Жека отправились в школу на автобусе. Тошка кривясь поведал, что прогуливать можно до половины уроков, если больше – система фиксирует прогул. У Тима будут проблемы, если слишком много прогуливать, да и ни к чему оно, не мешки ведь ворочают. Жеке и самому стало интересно разобраться. Предметы его почти не волновали, он поглядывал за одноклассниками.

Ребята чётко делились на мрачноватых, неулыбчивых местных и странно развязных пришлых. Жека уже видел такие рожи там, в учебке. Так же виновато улыбались, потом недолго торжествовали поляки, да и другие ребята из европейских миров между собой что-то постоянно выясняли. Они унижались и унижали других.

Жеке казалось это идиотизмом, пустой тратой эмоций, как они все не понимали, что их ждёт гибель! А ведь так и случилось – вернулись всего тридцать из семидесяти девяти! И вот он сталкивается с тем же явлением на родине, только в этот раз его назвали учителя на уроках. Оказывается, это доминирование! К нему нужно стремиться! За него следует бороться!

Жеку весьма огорчал Антон, его явно тянуло к чужакам, к их «свободному» поведению, к «независимости» суждений. Эти европейцы так же запросто, как пытались его нагнуть, «признали» эмо Жеку, будто не он избивал их ногами более часу. И Тошка, дурачок, наверно, думает, что они его приняли в компанию просто так, не потому, что его братец им всем мог в любой момент посворачивать шеи.

С точки зрения Жеки, Ника была единственная, кто не мог соглашаться с доминированием и прочим «быкованием», и предмет у неё назывался «конфликтология». Ему хотелось обсудить с ней проблему в неформальной обстановке какого-нибудь кафе после уроков.

Отсидели четыре урока и втроём, Тоша позвал Валю, поехали на такси смотреть новый домик. Только заехали на квартиру за гитарой, усилителем, колонками, и так по мелочи прихватили. В новом домике Жека отозвал брата в сторонку, велел соблюдать приличия и перевёл ему на счёт десять тысяч на расходы – чтоб по пустякам не звонил. Тошка с Валиной помощью радостно принялся обустраиваться, а Жека выкатил мотоцикл прокатиться. По расписанию в тот день конфликтология была пятым уроком, он думал предложить Нике подвезти её домой.

Он проехал прямо к школьному крыльцу, прокатить мотоцикл через калитку охранник запретить не мог, пусть и не открыл ворота. Она очаровательно смутилась, сказала, что рада будет покататься, только не очень быстро, а то ей первый раз страшно. Жека протянул ей Тошкин шлем, помог застегнуть ремешок. Чинно, немного даже тожественно подъехал к воротам и принялся сигналить. Дождался, когда охранник откроет ворота, погудел ему на прощанье и выехал на дорогу.

Пугать девушку он не собирался, рулил плавно-элегантно, очень мягко остановился у кафе.