– Мариша, ты почему мою фамилию не взяла?

Сначала она смеялась, потом стала с досадой отмахиваться, наконец, разозлилась.

– Не занудствуй, что ты прицепился к одной мысли? – сердито сказала она. – У тебя других забот нет? Вон полка на кухне не закрывается, сделай защелку.

Роман защелку сделал – он все умел, – но про фамилию забыть не мог. Это всегда так, думал он, начинается с мелочей, с пустяков, а переходит в большое, серьезное, а там развод… И холодел от своего предположения: он не хотел разводиться с Мариной.

– Ты как себе мыслишь нашу будущую жизнь? – спросила она однажды вечером.

Роман никак ее не мыслил.

– А я думаю вот что… – сказала Марина.

И начала… Это были поразительно четкие и грандиозные планы, на которые в незапамятные времена не хватило бы и четырех пятилеток при обязательном досрочном выполнении. Лишь женщина способна на подобные гигантские замыслы, мужчина никогда так далеко не заглядывает. Ромка ошеломленно притих перед невиданным размахом.

– Дык, Мариша, – попытался он, немного придя в себя, образумить жену, – какие «моржи», какие проекты с заграницей, какие трое детей? Ты бы лучше борщ научилась варить!

И нанес удар ниже пояса… Марина тотчас обиделась и заявила, что к борщу Ромка все равно безразличен и хотел просто ее оскорбить, что нужно учиться мыслить перспективно – без этого нет и не может быть настоящего ученого (в том, что Роман будет великим ученым, Марина ни секунды не сомневалась), а «моржи» – вон они, в Измайловском пруду каждый день бултыхаются. Пусть Ромка поедет посмотрит, что такое настоящие мужчины.

Роман поехал в субботу. Оказалось очень интересно. Чистая раздевалка с промерзшим полом, аккуратно выдолбленная прорубь, деревянные мостки со ступеньками. Вокруг проруби столпились любопытные, съехалось много лыжников.

– Эй, как водичка? – крикнул один из них и приветственно взмахнул над головой лыжной палкой.

– Мокрая! – с достоинством ответил неторопливо идущий по мосткам «морж». – Можешь попробовать!

Они соблюдали строгую очередность в купании: в проруби помещался всего один экстремал.

Молодые и постарше, худые и полноватые, маленькие и высокие – «моржи» выглядели в общем-то обыкновенно, но когда они медленно, выразительно шли по скрипучему, как старая, просевшая дверь, снегу и по мосткам к проруби, от них исходило такое ощущение силы, спокойствия и уверенности в себе, что Ромка поневоле позавидовал. Это были действительно настоящие мужчины, Марина не ошиблась.

Но нырять в прорубь только потому, что так хочется жене Марине? Нет. Ромка нахлобучил шапку на уши – сильно морозило – и поехал домой. Марина стирала и пела. Похоже, она свой новый статус воспринимала как забаву.

– Почему говорят: сыграли свадьбу? – спросила она, перестав петь. – Это игра? А во что?

Ромка не знал. А правда, во что? В гостей, в мужа и жену, в семью, в любовь, в преданность? Чепуха. Просто слово.

– Просто слов не бывает, – возразила Марина. – В любом собака зарыта. Давай вернемся к вопросу о твоем заграничном проекте.

Пожалуй, она оказалась большей занудой, чем Ромка. И снова какая широта мысли!

Роман окончил иняз и работал синхронным переводчиком. Считался способным и перспективным, поскольку на такой тяжелой работе многие ломались, не выдерживали стремительного темпа и твердого ритма. Роман выдюжил, хотя по спине во время синхронки неизменно змеилась невидимая миру горячая и мерзкая струйка пота. Но о загранице он никогда не думал. Ему и здесь хорошо, рядом с женой.

– Глупо! – заявила Марина. – При чем здесь твоя работа? Иностранный язык в наше время – вещь очень важная! И это нужно использовать. Все по уму!