– Верно, сынок, – не отрицала она. – Но не забывай главного: твой папа на тот момент уже окончил институт и показал себя чрезвычайно перспективным сотрудником, к тому же лидером. И в том, что всего в жизни он сможет добиться сам, не было никаких сомнений! И ещё очень существенная деталь. В советские годы было бережное отношение к молодым и талантливым специалистам, и была уверенность в будущем. Молодых людей энергично продвигали по службе. Государство, выучив и трудоустроив, обеспечивало их квартирами! В отдалённых местах – почти сразу, ближе к центру – ставило в отдельную очередь. И ждать приходилось не так уж и долго. Особенно, если работа молодого специалиста была связана с обороной страны. А мы с твоим отцом работали на оборонку, поэтому собственная квартира от государства для нас была вполне реальна, тем более что твоего отца ставили руководителем во всех проектах. И мы её получили! Как и машину! Твоему отцу хотели дать орден за доблестный труд, а он вместо ордена попросил «Жигули» шестой модели.

– Ты хочешь сказать, что ситуация сейчас совсем иная?

– Конечно. Это и так понятно. Нынешнее государство не несёт никакой ответственности за молодых специалистов. Да будь у тебя хоть семь пядей во лбу, а квартиру изволь купить сам, на свои денежки. И если я в свои двадцать два года могла привести мужа в квартиру своей матери и считала, что это нормально, поскольку ВРЕМЕННО, то теперь у меня иная точка зрения на эту проблему. – Кира Борисовна перевела дух, и завершила, почти упрашивая: – Пойми, Вадик. Сейчас жизнь другая, и жизненные ценности тоже другие. И каждый устраивается, как может. А порядочных людей вокруг раз, два – и обчёлся. Большинство так и норовит хапнуть чужое. Вот и не нужно устраивать самим себе тупиковых ситуаций.

Она уж не стала говорить сыну о нравственном аспекте современной жизни. Да и что говорить, когда повсюду навязывают свободную «любовь» со школьных лет и словно нарочно выставляют напоказ самые низменные чувства – подлость, зависть, обман, подстрекательство к ненависти и различным издевательствам, вместо того, чтобы прославлять чистоту отношений и уважение к человеческому достоинству.

С телеэкрана и с обложек модных журналов так и подзуживают: «Будь сексуальной!», «Оттянись со вкусом!»

Подобные лозунги и непристойности бьют в душу, и не просто бьют, а намеренно растлевают её! Как и реклама препаратов, усиливающих мужскую потенцию, презервативов, гигиенических прокладок… Впервые столкнувшись с таким, люди испытывают чувство неловкости и краснеют, возмущаясь вопиющей безнравственностью. Потом начинают привыкать и не стесняться окружающих, заслышав скабрёзную рекламу. А это уже первый шаг на пути к тому, чтобы исчезала естественная, природная стеснительность, дарованная Богом.

И что в итоге? Постепенно утрачивается не только стыдливость, но и вообще стыд! А там, где нет стыда, неминуемо исчезает и совесть. Исчезают благородство и порядочность. А это уже большая беда, грозящая всей стране!

Заперев за дочерью и внуком дверь, Нина Сергеевна прошла в комнату, села на диван. Квартирка у неё смехотворно маленькая – пятнадцать квадратных метров жилой площади. Но и такую на черноморском юге получить было неимоверно сложно. Как и сам перевод из сурового северного Казахстана в благополучный и сытый Краснодарский край. Помогли, конечно же, связи…

А началось всё с приезда в Кустанай московского чиновника высокого ранга. Шёл 1967 год. Нине Сергеевне уже минуло тридцать пять, но выглядела она значительно моложе своих лет. Работала заместителем начальника паспортного стола, жила с дочерью. От бывшего мужа, Бориса Кришевского, получала законные алименты. И вот в обычный трудовой день, когда до закрытия паспортной службы оставалось полтора часа, ей позвонили из управления и попросили принять участие в важном мероприятии, которое милицейские верха устраивали в честь приезда московского гостя. Она освежила причёску и маникюр в парикмахерской; переоделась, заехав домой, в нарядное платье вместо милицейской формы, после чего отвезла Киру в посёлок к бабушке, а сама отправилась на званый ужин, где и познакомилась с Григорием – тем самым столичным чиновником.