Иногда Анна могла сказать какую-то внезапную мудрость с видом будто сама не ожидала ничего подобного от себя. В такие моменты Птичке тяжело было не улыбаться, уж больно забавным было лицо подруги.

За такими разговорами они проводили время в перерывах на работе и часто за стаканом кофе на вынос, сидя утром в парке. Анна рассказывала о Словении, о своих романах и разбитом сердце, Птичка всё больше молчала. Всё, о чем хотелось рассказать отзывалось болью внутри, видимо, должно было пройти еще время. Но однажды она заговорила, и сама удивилась своему будничному тону, в нём не было разрывающих эмоций, острой боли и даже обиды, лёгкая грусть давно прошедших дней, нежность и жалость к человеку, оставившему её в одиночестве.

Это была история, которая произошла с какой-то другой женщиной, в другой стране, среди снегов, серых многоэтажек и вечного желания уехать к морю.

5.

День выдался очень солнечным, казалось, что без солнцезащитных очков смотреть на море будет просто больно, это радовало многочисленных туристов, гуляющих по набережной, а также чаек и котов, которым перепадали различные угощения от них. Две девушки сидят на лавочке и пьют кофе из Старбакса, одна ест сэндвич, а вторая традиционный семит с шоколадом.

Птичка молчит пока Анна прикуривает сигарету, она постоянно говорит, что нужно бросить, но каждое утро курит за чашкой кофе с таким наслаждением, что даже Птичке, давно бросившей курить, хочется снова начать.

– Только подумай, представь, что я могла так думать и так чувствовать. Все, кто меня знает давно, удивлялись, что это я. Натали говорила, что меня подменили инопланетяне: “Наша Птичка влюбилась как кошка в марте”. В шоке были вообще все, реально. Я всегда думала, что такой любви и эмоциональной близости мне не дано. Я же всегда закрытая, долго схожусь с людьми, долго не доверяю.

Анна затянулась и перебила подругу.

– Да я заметила, думала ты вечно молчать будешь и меня слушать. Если б ты еще пару недель помолчала, я бы умерла от любопытства, что там с тобой случилось, какая у тебя история.

Птичка рассмеялась над словами подруги. Эта непосредственность казалась ей сродни глупости, но в тоже время как-то успокаивала. Приятно знать, что есть на свете такие легкие люди, способные просто жить, без загонов, излишних раздумий и поиска подвоха во всём и всех, не анализирующие, не дающие оценок, не кричащие об осознанности, просто живущие свою жизнь.

– Серьезно, я верила, что это судьба, мы половинки одного целого, никогда не верила в эту чушь, а тут на тебе: половинки одного целого. Мне казалось, что он создан для меня, что я способна читать его мысли, а он мои. И люди подтверждали эти мои идеи: мне говорили, что он дополняет меня, что мы похожи, понимаем друг друга, говорим на одном языке. Я думала, что с ним я была лучшей версией себя. Только правда куда проще: если тебя бросили в детстве, ты будешь очень удобной для всех, станешь подстраиваться, чтобы это не повторилось. В итоге, имеем то, что имеем.

Птичка замолчала, сняла очки, потёрла переносицу.

– Надо поехать в Зорлу, купить новые, от этих нос болит и следы, если долго ношу.

Анна взяла у подруги очки и примерила:

– Мне идут такие? – спросила и засмеялась, уже не в первый раз она что-то выпрашивала у подруги. Птичке было не жалко ничего из прошлой жизни, так что она с удовольствием отдавала практически любую вещь подруге. Она видела, что у той вечно нет денег на обновки и хотела хоть как-то порадовать её. Птичка пообещала отдать их Анне, как только купит новые, так они и договорились.

Недопитый кофе давно остыл, чайки склевали остатки семита, а подруги всё сидели и разговаривали. В этот день у них совпал выходной и торопиться было некуда, трамвай довезёт их до нужной остановки за пятнадцать минут, а оттуда на автобусе ещё тридцать минут и они у Мириам, которая ждёт их с обедом и добрыми нужными словами для каждой.