Мистер Траппер и Сейди особо не общались. Разве что он говорил: «Сейди, отойди» или «Сейди, слезай с дивана». Сейди «входила в комплект», объяснил мистер Траппер Реджи:

– Джо без Сейди не получишь.

– Любишь меня – люби и мою собаку, – говорила доктор Траппер. – Лучший друг женщины.

Тимми, Мелок, Джамбл, Лесси, Серый брат Бобби[31]. Всеобщий лучший друг. Кроме космической собаки, бедной Лайки, – с этой никто не дружил.

В иные утра мистер Траппер оставался дома и висел на телефоне. Иногда с телефоном выходил наружу покурить. Курить ему не полагалось ни в доме, ни снаружи, но, видимо, из-за телефонных разговоров у него случалось никотиновое голодание.

– Не выдавай меня, – подмигивал он Реджи, как будто доктор Траппер не чуяла дыма на его одежде и не замечала окурков на гравии.

Реджи поневоле подслушивала: мистер Траппер разговаривал с невидимыми людьми очень громко. Он «исследует новые пути», говорил он им. У него «крайне интересные перспективы на горизонте», ему «открываются новые возможности». Говорил он напористо, но на самом деле умолял:

– Господи боже, Марк, я же тут, можно сказать, кровью истекаю.

Мистер Траппер был красив – грубоватая такая красота, слегка потрепанный жизнью мужчина; будь он просто смазлив, выглядел бы хуже. Доктор Траппер познакомилась с ним, когда была старшим регистратором «в старом Королевском лазарете», хотя мистер Траппер сам не из Эдинбурга. Он из Глазго, «глезга», смеялась доктор Траппер, хотя эдинбуржцы так говорили, чтобы оскорбить, но, может, доктор Траппер не знала – она же англичанка. Мистер Траппер долго за ней ухаживал, пока она не «сломалась» и не вышла за него. Он работал «в индустрии развлечений», но чем именно занимался, Реджи так и не поняла.

Доктор Траппер и мистер Траппер вроде бы ладили неплохо, – впрочем, Реджи особо не с чем было сравнивать, разве что с мамулей и Гэри (не вдохновляет) или с мамулей и Мужчиной-Который-Был-До-Гэри (ад кромешный). Над недостатками мужа доктор Траппер смеялась и, кажется, не раздражалась никогда.

– Джо такая добродушная – это ее до добра не доведет, – говорил мистер Траппер. Он, со своей стороны, с грохотом влетал в дом с красивым букетом или бутылкой вина и говорил доктору Траппер: – Здрасти, красота, – точно комический глезга, и крепко ее целовал, и подмигивал Реджи, и говорил: – Не забывай, Реджи: за каждой великой женщиной стоит какой-нибудь глупак.

Обычно мистер Траппер как будто вовсе Реджи не замечал, но временами заставал врасплох – вдруг становился очень мил, усаживал ее за стол в кухне, варил ей кофе и пытался завязать неловкий разговор. («Ну-с, расскажи мне свою историю, Реджи»); обычно, впрочем, не успевала она приступить к своей (довольно весомой) «истории», как звонил телефон и мистер Траппер вскакивал и давай расхаживать по кухне («Здравей, Фил, как дела? Я тут подумал – может, пересечемся, у меня возникла идейка, хотел с тобой обсудить»).

Детку мистер Траппер звал «бебе» и часто подкидывал в воздух, отчего детка в восторге верещал. Мистер Траппер говорил, ему не терпится, когда же «бебе» научится говорить и бегать, чтоб ходить с ним на футбол, на что доктор Траппер отвечала:

– Успеется. Пользуйся каждой секундой – не успеешь оглянуться, как она пройдет.

Если детка ушибался, мистер Траппер брал его на руки и говорил:

– Да ладно, детё, все нормально, ерунда, – ободрял, но без особого сочувствия, а доктор Траппер обнимала детку, целовала и говорила:

– Бедный малка поничка. – Это она подхватила у Реджи (а та, в свою очередь, у мамули). Шотландские словечки выходили у доктора Траппер с (неплохим) шотландским акцентом, как будто она двуязычна.