На следующий день от приступов боли и от холода Наташка просто кричала, распугивая болотных животных. Часто теряла сознание и умирала. В отчаянии сделала попытку выползти из машины – извозилась в болотной грязи, промокла и замолкла. Сидя снова на кресле, она увидела, как организм ее уже не слушается, ее словно уже не было, оказывается, она уже давно обкакалась и обмочилась в колготки и даже не почувствовала этого. «Как маленькая прямо!» И снова разрыдалась изо всех сил, просто зовя уже маму и никого больше! Мааааааамааааа! Маааа ммааа. Слезы были очень искренними! Наташа поняла, что она скоро умрет. Ее голова склонилась над стеклом окошка – за окном падали редкие снежинки, и одна из них упала прямо на стекло, и Наташа впервые в жизни удивилась, насколько красива жизнь в такой обычной снежинке. Жаль, что у нее все не так.
Признавая свою пустоту и растраченность, Наташе на мгновение открылось былое чувство тревоги о чем-то важном, что-то беспокоило ее уже много лет, и это точно поможет ей умереть без боли и страха! И губы сами от отчаяния забормотали:
Почему-то вспомнился Лешка, друг из детства, которого когда-то сильно полюбила, но папа не дал этой любви окрепнуть и выгнал его из ее жизни, намекая Наташе, что ей нужен жених пореспектабельнее.
Наташа вспомнила, как ей было уютно раньше внутри себя, когда она тайком писала стихи Леше, и в это мгновение ее внутренний мир обдало глубоким теплом. В ее теле снова появилось гнездо для этой странной птицы, имя которой – Душа. Душа не выдерживала той рвоты, которую Наташка вбирала в себя с того мгновения, когда она стала стремиться к клубной гламурной жизни современной москвички, а особенно когда она встретила «своего» последнего любовника. Душа просто не дала ей доехать до него, это был уже предел. Наташа для Души уже иссякла – пора было отдохнуть от блевотины.
«Леша, родненький, прости меня!» И губы Наташи шептали об опоздавшей и запутавшейся любви…
Каждый стих возвращал Наташу к Наташе. Больше в себе грязь удерживать было невозможно! То, что из нее получилось в этой жизни, уже не имело смысла. Только Душа! Только Душа! Только Душа! «Я готова!» И, роняя уже сильнейшие крупные слезы, страшно трясясь от конвульсий и боли, Наташа умирала в себя саму – в ту девчонку двенадцати лет, похожую на маму из 70-х!