– «Астон Мартин» DB7 Vantage 2000 года, верно?

– Верно, – улыбаюсь я. – Вы, кажется, удивлены, что у меня такая машина.

Он бросает на меня взгляд и легко пожимает плечом.

– Я просто ожидал, что у вас… Ну, не знаю, «Ауди» или «Тойота». Она не соответствует вашему… образу.

– Вы имеете в виду, тому моему образу, который вы для себя создали?

Что-то мелькает в его глазах, но я не могу понять, что именно.

– Наверно, – он смотрит в сторону. – Итак, увлекаетесь машинами?

– Нет. Но кое-кто близкий мне увлекается. Меня уговорили купить ее. Она симпатичная, доставляет меня из пункта А в пункт Б, так что я счастлива.

Он смеется, и смех его глубокий и звучный.

– Это именно то, что я ожидал услышать от женщины.

– Ну, я рада, что отметилась хотя бы в одном пункте вашего списка стереотипов.

Он развернулся, чтобы посмотреть на меня. Его взгляд был пристальным.

– Вы отметилась больше, чем в одном пункте.

Глубоко внутри я чувствую трепет. Я сглатываю.

Отвожу взгляд от его глаз.

– Какие сэндвичи вы взяли?

Наступает незначительная пауза, после чего он отвечает:

– Я сделал безопасный выбор, – он лезет в сумку и вытаскивает еду. – Ветчина или индейка?

– Индейку, пожалуйста.

Он протягивает мне сэндвич. Я стараюсь не касаться его пальцев, как это было, когда он передавал мне кофе. Все силы тогда ушли на поддержку самообладания.

Я открываю упаковку и откусываю кусок. Мне приходится сдерживаться, чтобы не застонать. За весь день я не съела ни кусочка, и этот сэндвич на вкус подобен пище богов.

Положив еду на колени, я беру кофе из держателя для напитков и замечаю, что Леандро отводит взгляд.

Он наблюдал за мной?

Я изгоняю эту мысль из головы и фокусируюсь на работе. Я здесь для того, чтобы оказать ему помощь.

Делая глоток кофе, оставляю стакан в руке.

– Каково вам находиться в моей машине?

– Нормально, – он пожимает плечами. – Она неподвижна, и я на пассажирском сиденье.

– И каково вам ездить в машине в роли пассажира? Лучше или хуже?

Прижимая стакан кофе к губам, он обдумывает мой вопрос.

– Ну, по возможности я избегаю нахождения в машинах, что не так сложно, пока я живу в городе и могу добраться почти куда угодно на метро. Но когда мне приходится быть пассажиром в машине… мне тревожно.

– Потому что?..

– Я не контролирую дорогу, – он делает вдох, ставит кофе на бедро. Его пальцы крепко обхватывают стакан. – Я должен контролировать все аспекты своей жизни. Вот что меня раздражает во всем этом.

– Отсутствие контроля?

– Угу.

– Итак, вы пытаетесь вернуть контроль единственным возможным для себя на данный момент способом, и этот способ разрушает вашу жизнь.

Я чувствую его взгляд на себе, потому поворачиваюсь на сиденье и смотрю на него. Очень важно поддерживать с пациентом зрительный контакт, вот только в машине это непросто.

– Вы имеете в виду выпивку и женщин?

Пожимая плечом, я говорю:

– Думаете, это положительные моменты вашей жизни?

– Я занимался этим и до аварии.

– Но я думаю, раньше вы делали это для удовольствия, а не чтобы скрыть боль.

Он устремляет взгляд в окно.

– Вам обязательно все время оказываться правой? – его голос звучит мягко, так что я знаю, что не надавила на него слишком сильно. Он снова поднимает на меня глаза.

– Это часть моей работы, – говорю я в дразнящей манере. – Но если серьезно, когда я что-то думаю, еще не значит, что это истина. Имеет значение, что думаете вы.

– Наверное, – он делает еще один глоток кофе.

– Итак, значит, сидеть на пассажирском вам проще. Если я попрошу сесть на водительское сиденье с выключенным двигателем, это будет возможно?

– А у меня есть выбор?

В его голосе нет юмористических интонаций, так что я аккуратно делаю шаг назад.