– «Астон Мартин» DB7 Vantage 2000 года, верно?
– Верно, – улыбаюсь я. – Вы, кажется, удивлены, что у меня такая машина.
Он бросает на меня взгляд и легко пожимает плечом.
– Я просто ожидал, что у вас… Ну, не знаю, «Ауди» или «Тойота». Она не соответствует вашему… образу.
– Вы имеете в виду, тому моему образу, который вы для себя создали?
Что-то мелькает в его глазах, но я не могу понять, что именно.
– Наверно, – он смотрит в сторону. – Итак, увлекаетесь машинами?
– Нет. Но кое-кто близкий мне увлекается. Меня уговорили купить ее. Она симпатичная, доставляет меня из пункта А в пункт Б, так что я счастлива.
Он смеется, и смех его глубокий и звучный.
– Это именно то, что я ожидал услышать от женщины.
– Ну, я рада, что отметилась хотя бы в одном пункте вашего списка стереотипов.
Он развернулся, чтобы посмотреть на меня. Его взгляд был пристальным.
– Вы отметилась больше, чем в одном пункте.
Глубоко внутри я чувствую трепет. Я сглатываю.
Отвожу взгляд от его глаз.
– Какие сэндвичи вы взяли?
Наступает незначительная пауза, после чего он отвечает:
– Я сделал безопасный выбор, – он лезет в сумку и вытаскивает еду. – Ветчина или индейка?
– Индейку, пожалуйста.
Он протягивает мне сэндвич. Я стараюсь не касаться его пальцев, как это было, когда он передавал мне кофе. Все силы тогда ушли на поддержку самообладания.
Я открываю упаковку и откусываю кусок. Мне приходится сдерживаться, чтобы не застонать. За весь день я не съела ни кусочка, и этот сэндвич на вкус подобен пище богов.
Положив еду на колени, я беру кофе из держателя для напитков и замечаю, что Леандро отводит взгляд.
Он наблюдал за мной?
Я изгоняю эту мысль из головы и фокусируюсь на работе. Я здесь для того, чтобы оказать ему помощь.
Делая глоток кофе, оставляю стакан в руке.
– Каково вам находиться в моей машине?
– Нормально, – он пожимает плечами. – Она неподвижна, и я на пассажирском сиденье.
– И каково вам ездить в машине в роли пассажира? Лучше или хуже?
Прижимая стакан кофе к губам, он обдумывает мой вопрос.
– Ну, по возможности я избегаю нахождения в машинах, что не так сложно, пока я живу в городе и могу добраться почти куда угодно на метро. Но когда мне приходится быть пассажиром в машине… мне тревожно.
– Потому что?..
– Я не контролирую дорогу, – он делает вдох, ставит кофе на бедро. Его пальцы крепко обхватывают стакан. – Я должен контролировать все аспекты своей жизни. Вот что меня раздражает во всем этом.
– Отсутствие контроля?
– Угу.
– Итак, вы пытаетесь вернуть контроль единственным возможным для себя на данный момент способом, и этот способ разрушает вашу жизнь.
Я чувствую его взгляд на себе, потому поворачиваюсь на сиденье и смотрю на него. Очень важно поддерживать с пациентом зрительный контакт, вот только в машине это непросто.
– Вы имеете в виду выпивку и женщин?
Пожимая плечом, я говорю:
– Думаете, это положительные моменты вашей жизни?
– Я занимался этим и до аварии.
– Но я думаю, раньше вы делали это для удовольствия, а не чтобы скрыть боль.
Он устремляет взгляд в окно.
– Вам обязательно все время оказываться правой? – его голос звучит мягко, так что я знаю, что не надавила на него слишком сильно. Он снова поднимает на меня глаза.
– Это часть моей работы, – говорю я в дразнящей манере. – Но если серьезно, когда я что-то думаю, еще не значит, что это истина. Имеет значение, что думаете вы.
– Наверное, – он делает еще один глоток кофе.
– Итак, значит, сидеть на пассажирском вам проще. Если я попрошу сесть на водительское сиденье с выключенным двигателем, это будет возможно?
– А у меня есть выбор?
В его голосе нет юмористических интонаций, так что я аккуратно делаю шаг назад.