– Вы правы, – согласился я. – Но расследование начинается сразу после совершения преступления и происходит прежде всего в голове. Кленовая роща даст только улики, материал, а правду придется искать нам самим.

– Это так, – согласился Мериме. – Ну а сейчас, пожалуй, мне пора идти спать, – он поставил пустой стакан и поднялся. – Доброй ночи.

– И вам.

Доктор вышел и помахал мне из коридора на прощание.

Я запер дверь. В комнате было душно, а Мериме, кроме того, сильно надымил трубкой. Поэтому я отодвинул занавеску, поднял щеколду и открыл окно.

На улице уже стемнело. Прямо передо мной росло толстое раскидистое дерево – кажется, дуб. Он стоял так близко, что я мог бы, протянув руку, дотронуться до веток, покрытых узловатыми наростами и извивавшихся как толстые уродливые змеи. Листы не трепетали, ибо не наблюдалось даже легкого дуновения ветерка. Все в природе замерло.

Мне вдруг сделалось не по себе. Невольно я представил, что ночью кто-то может забраться по дереву ко мне в комнату.

Из окна виднелись конюшни. Рядом с ними на земле стоял фонарь, прикрытый ветошью, в слабом свете которого я разглядел две мужские фигуры. Судя по всему, эти люди о чем-то шептались, оживленно жестикулируя. Один из собеседников был довольно высок и широк в плечах. На голове у него сидела шляпа, низко надвинутая на глаза. Через некоторое время его собеседник наклонился, поднял фонарь и двинулся в сторону станции. Я быстро задул свечу и немного прикрыл окно, чтобы остаться незамеченным. Теперь эти люди направлялись ко мне. Когда они проходили мимо, я напряг слух в надежде уловить хотя бы обрывки их разговора.

– …был прав, – сказал один голос, низкий и чуть хрипловатый. – Надо будет зарезать… ведь подумать только, кабы я не узнал… приедет… грозила бы каторга, а то и виселица…

– Но теперь все в порядке? – прозвучал второй голос, сильно приглушенный. – Он знает… убил эту графиню?

Собеседники удалились, и голоса стихли.

Я сел на кровать. Признаться, все это произвело на меня крайне неприятное впечатление. В словах субъектов, неизвестных мне, было что-то зловещее, отдающее готовящимся преступлением.

Я смотрел на пламя свечи и размышлял.

Что могли означать обрывки фраз, подслушанные мной? Кто были эти люди и о чем они говорили? Вдруг их разговор касался меня? По крайней мере, в нем упоминалось убийство. Я ехал расследовать его. Сегодня мне рассказывал о нем лесничий.

Может, под окном были именно он и тот человек, с которым ему нужно было здесь встретиться? Фигурой Бродков вполне походил на одного из собеседников. Да и шляпа показалась мне знакомой.

Правда, лесничий сказал, что не может ехать с нами в Кленовую рощу потому, что у него назначена встреча с человеком, который еще в пути. Следовательно, она не должна была состояться сегодня ночью. Впрочем, ничто не мешало ему соврать. Вполне возможно, что Бродков просто не хотел с нами ехать и придумал отговорку.

С другой стороны, если под окном был он, а речь шла об убийстве Киршкневицкой и каторге, то те слова, которые я разобрал, вполне могут относиться ко мне. Вдруг Бродков каким-то образом пронюхал о приезде следователя, решил перехватить его на почтовой станции и убить? Правда, не совсем понятно, для чего, ведь полицейский пока не представляет для него опасности, но отбрасывать подобный вариант было бы легкомысленно и небезопасно. С другой стороны, если это предположение соответствует действительности, то Бродков, конечно, и есть преступник.

Впрочем, возможно и другое объяснение. Лесничий решил сбежать из Кленовой рощи, опасаясь быть ложно обвиненным, и встретился на почтовой станции с человеком, помогающим ему в этом.