- Да, знаю. Ты - атаман, и уже не принадлежащий только мне мужчина.

    Женщина молча натянула брюки и куртку и вышла из комнаты. Бойкич же стал искать свою одежду и амуницию. Пистолет по старой привычке лежал у изголовья на тумбочке, а автомат Великанова стоял рядом со стулом. Даже любовные игры не помешали им забыть о безопасности. Что за времена настали! Одевшись, он выглянул в окно. Николай спокойно сидел за рулем, он приехал на разъездном «Гелендвагене». Крепкая немецкая машинка всю весну исправно бегала по окрестным полям и весям. Атаман вышел в коридор, где стояла Полина, подошел и обнял ее за талию.

   - Прости, но так надо. Спасибо тебе за все, в другое бы время... в другой жизни.

   - Не говори ничего. Я все понимаю, иди. Ты же Атаман, это твое время, твой народ. А что я? Я буду помнить эту ночь всегда, - она быстро поцеловала его в губы и убежала на кухню.

     Михаил постоял немного у двери, потом тряхнул головой и вышел на крыльцо. Он понимал, что переступая порог этого дома, оставляет острейшую занозу в сердце. И занозу большую, такие долго не заживают, а саднят и напоминают о себе до самой смерти. И еще атаман понимал, что не может ничего с этим поделать, ставшая внезапно необычайно бурной река жизни влечет его безжалостно дальше по течению. Ну а тихие заводи они…, они остаются только во снах и грезах. Человеку суждено там только совершать прогулки, а жить приходится в этой гнусной реальности.

    Сначала мужчины ехали молча. Николай мрачно косился на своего друга, но начинать разговор не решался.

   - Много людей знает, где я был?

   - Мало, и они не из болтливых.

   - Это правильно, надо молчать и забыть. Ты понял?

   - Да, понял, понял. Ты то, как сам? - Николай еще раз взглянул на молчаливого друга. – Любовь-морковь?

   - Она проклятая, и как не вовремя ...

   - Эх, Миша, когда она вовремя бывает. Теперь как?

   - Никак. Семья есть семья. Да и Атаман я нынче, не только за себя отвечаю.

   - Понятно. Куда едем?

   - В правление. Как у нас дела, вообще, обстоят? Меня вчера, как видишь, вышибло из седла.

   - Да как... победа, гром литавров раздавайся! Вот Юрке кисть оторвало, теперь жить ему с этим, людей у нас поубивало, точно не знаю сколько. Лечебница переполнена, много наших там помогает, пожары потушили, улицы от хлама расчистили. Потапов где-то на трассе ищет убежавших бандитов. Складников на допросах. Там один капитан бандитский соловьем поет, говорят твоих рук дело?

   - Подробности не спрашивай, лучше забыть.

   - Хм, - Николай странно взглянул на Михаила, – у нас и так атас, так тут ко всему прочему узнаю, что атаман у нас головой тронулся. Хотя после такого дня неудивительно. Кто бы год назад сказал, что буду в тракторе на пулеметы переть! Как жизнь нас круто поменяла.

   - Не поменяла, Коля, просто глянец наждаком стесала. Но ты молодец. Страшно было?

   - Да знаешь, нет. Азарт даже был, адреналин шкалил за все сто, особливо, когда пули по корпусу трактора бить начали. Хотя если бы всадили из гранатомета точно в кабину, то нам алесс капут настал досрочный. Еще в начале улицы по отвалу пару раз гранатой схлопотали, но потом мужики шмаляли вдоль бортов. Не знаю, кто такую умную команду подал, но хрен к нам прицельно сунешься. Трупов шесть потом нашли по краям переулка этого, двух с готовыми к бою граниками. С той стороны вояки зело вооружены были и злы на меня. Почитай у каждого по «Мухе». Этих туб полно на огородах валяется. Да... -  Николай замолчал, - слушай, я что подумал: если бы мы сразу не занялись собиранием всяческого оружия, да тренировками, стрельбами, нас эти уроды смяли в легкую. Сколько у нас солдат реальных? На пальцах руки сосчитать, а смотри же - отбились! И ведь все ты начал, еще с самого первого дня нам все про оружие талдычил. Как будто знал наперед, что пригодится.