Мин Мэй нахмурилась. Улицы пустовали, фонари горели через один, а за поворотом и вовсе стояла темень жуткая. Позволить мальчишке одному уйти неизвестно куда не могла.

– Иди за мной, – сказала как можно строже и крепко взяла ребенка за руку, чтобы и не подумал вырываться. Темноволосая голова опустилась еще ниже.

Встав на ноги, он оказался одного с ней роста. Довольно высок для ребенка, вдруг подумала Мин Мэй. Ребенок ли?

– Сколько тебе лет? – спросила резковато.

– Четырнадцать, нуна, – мальчик переступил с ноги на ногу и странно изогнулся на один бок. Машинально прижал к нему локоть. – Я честно ничего не хотел! Отпустите меня!

Мин Мэй потащила его за собой, через дворик, по пути отметив грязные стоптанные кроссовки, которым на вид лет было не меньше, чем их хозяину.

– Откуда ты?

Мальчик молчал, только торопливо вытер щеку плечом.

– Где твои родители?

Шипение, едва слышное. Мин Мэй открыла дверь и завела ребенка в дом. Сдалась.

– Хорошо, как тебя зовут хоть, скажешь?

– Ён5, – быстро ответил ребенок. Мин Мэй споткнулась на пороге и с изумлением воззрилась на сведенные плечи. Ноль, подумала. Ноль? Кому в голову пришло так назвать своего сына, стало вдруг интересно.

– А фамилия?

Мальчик мотнул головой, резко и зло.

– Нуна, я буду благодарен за кружку воды, только не нужно никуда звонить. Пожалуйста. У меня правда есть куда пойти, меня ждут. Если не вернусь, то получу нагоняй и…

Мин Мэй обошла найденыша и встала перед ним. Тогда только разглядела его жалкий вид и перекошенное лицо. Довольно милое, но все в грязи, с огромным синяком на скуле. Грязные волосы падали на лоб, он их отодвигал такими же немытыми пальцами и щурился на свет. Ногти он сгрызал, о чем Мин Мэй, сама не раз так делавшая, пока шло следствие, догадалась сразу. Несвежий растянутый свитер, заношенные, рваные джинсы открывали разбитые коленки. Кроссовки разглядела чуть раньше.

На миг прикрыла глаза, ругая себя за то, что собиралась сказать и сделать. Перевела взгляд на часы. В глупое положение себя поставила, сначала затащив ребенка к себе домой, лишь потом начав размышлять, стоило ли так спешить. Рассудок кричал, что нужно позвонить и сообщить, но мальчик так смотрел, как на коленях умолял. Словно ничего страшнее полицейского участка для него не существовало.

– Если ты в таком виде вернешься домой, то одним нагоняем не отделаешься. Душ дальше по коридору. Вымойся, Ён, я пока накрою на стол. Чистые вещи положу у двери. Они великоваты тебе будут, но все лучше, чем эти.

Ласково потрепала мальчишку по волосам, тепло улыбнулась в широко распахнутые глаза. Ён, видимо, ожидал совершенно иного и от слов нуны застыл, приоткрыв рот и забыв, что нужно сутулиться, прятаться. Выпрямился, весь натянулся, ища подвох. Комкал в кулаках свой свитер, а подбородок начал мелко дрожать. Взгляд стал совершенно затравленным, мальчик начал озираться.

– Иди, – напомнила Мин Мэй, боясь, что расплачется сейчас вместе с ребенком. Обняла свой живот, представила кроху внутри, а глаза наполнились слезами. Отвернулась, торопливо направилась в одну из комнат, куда сложила вещи мужа.

Нераспакованный чемодан так и стоял у стены. Оттуда Мин Мэй достала спортивный костюм, отыскала носки, наткнулась на кеды. Подумав, вытащила еще и куртку. Все вещи пахли затхлостью и лишь чуть-чуть – морозом. Из-за лосьона Му Хёна. Леденящий запах ветра, который самому Му Хёну не слишком и нравился; но ему в принципе мало что нравилось из парфюма, так что выбор он оставлял супруге.

Прижав куртку к лицу, на миг Мин Мэй вернулась на вершину Намсана, под самое подножие иглы Сеульской телебашни. Глубоко вдохнула позабытый запах семьи…