— Ирина.

— Ирина. — Он тепло улыбнулся. — Оказывается, первым Ирину похитил Терселас, она не его гостья.

— Вот как?

Олтр поднял брови и задумался. С взлохмаченными волосами он выглядел диковато, но глаза мигом подобрели. Присутствие Франа дарило уверенность, я решилась спросить:

— Ты наловил их пращей? Так много, здесь же штук семь.

Олтр весело рассмеялся и покачал головой, Фран поджал губы и отвернулся, но его плечи подрагивали.

— Нет, конечно, — улыбнулся Олтр, — тут темень и деревья, это мы заблаговременно поставили силки.

Он всё равно выглядел хмурым из-за бровей и коренастой фигуры, но теперь говорил приветливо.

— А ещё мы припасли это у реки. — Олтр снял с плеча что-то, в темноте похожее на рюкзачок, и бросил мне. Я ещё не забыла нахальные лапы и отскочила. Предмет угодил в грудь, мягкий, кожаный, он двигался… это был бурдюк с водой. Какой вкусной она оказалась! Холодная и свежая, хотелось описать рекламными фразочками.

— Если недалеко река, почему мы не остановились рядом? — спросила я и умылась.

— Если Терселас пошлёт за нами погоню, — ответил Олтр, — они будут искать нас вдоль источника воды. Что, зайцев потрошить умеешь или за тебя всё слуги делали?

Я посмотрела на приоткрытые пасти с зубами.

— Слуги.

Олтр хрипло посмеялся:

— Подходи, покажу как.

Усталость, еда, новости об Элсаре — не знаю, что именно заставило его подобреть. Приготовление еды прошло хорошо, Фран поставил ловушки и помогал. Меня едва не вывернуло, когда он сделал надрез в заячьей шкуре и снял её. Просто раз — и симпатичный зверёк превратился в кусок красноватой плоти с лапами. Я убежала к поваленному дереву, когда братья стали потрошить зверят. В свете огня сверкали узелки внутренностей, кровь на пальцах казалась чёрной, воняло хвоей и ржавой водой, как… там, куда после смерти попадают грешники.

Если отвлечься, было приятно наблюдать за этими надёжными мужчинами: и накормят, и ночлег обустроят, и защитят.

— Хочешь есть — помогай, — сказал Олтр.

— Оставь её, — бросил Фран.

Олтр поочерёдно наградил нас долгим озадаченным взглядом. Если Фран ко всем относился приветливо, откуда недовольство? Не знаю, к счастью ли его симпатия, он не дурак, чтобы поверить сладким речам и отпустить меня. Успокаивало, что с его стороны не было масляных взглядов и подозрительных касаний, но не стоило расслабляться. Не вовремя стало заметно, как очаровательно-небрежно смотрелась выбившаяся прядь Франа. В другой ситуации я бы споткнулась в лесу, чтобы он помог идти и обнимал за талию. Странные мысли в такой момент, но женское начало не дремало.

Братья расчленили двух кроликов и помыли руки остатками воды, Олтру пришлось снова наполнять бурдюк. В это время Фран вытащил угли и соорудил над ними подобие мангала из веток. Когда запахло жаренным мясом, подозрения забылись. Хочу есть, это сильнее меня. Я села напротив братьев и спросила:

— Это действительно праща пробила карету? Неужели камни летят с такой силой?

— Свинцовые камни пробивают доспехи и застревают в брюхе, — на удивление спокойно ответил Олтр, поглядывая на мясо.

Чем меньше он раздражал, тем больше я и его находила миловидным. Густые волосы обрамляли лицо, яркие глаза, заросшая грудь — эталон мужской необузданности и грубоватости, которые так нравились, когда приходились к месту.

— У нас были камни, — сказал Фран, покручивая веточку с насаженным на неё мясом, — стены в карете тонкие, и это легко.

В голове не укладывалась, что у первобытного оружия была такая мощь. Он увидел сомнения, подсел ближе и достал свою пращу. В центре она раздваивалась и получалось вытянутое отверстие.