Единственная закавыка в повествовании заключалась в том, что с данного момента, собственно прибытия Максимилиана в город, вся эта история, как справедливо замечала и даже настаивала на таком своем видении эта несколько взбалмошная дама с бальнеологического курорта, жена нотариуса, все более и более основывалась на отчасти сомнительных городских пересудах, отрывочных заявлений множества задействованных лиц, отдельных письменных свидетельствах, и, таким образом, общая картина получалась достаточно пестрой. И была бы не совсем точной и полной, если бы не попытаться произвести хотя бы какую-то – естественно, непредвзятую – реконструкцию событий. С привлечением как можно большего количества источников информации, а возможно, даже и с непосредственным участием некоторых действующих лиц и, главным образом, самого протагониста. «Да-да, именно с участием самого протагониста!» – тут уж и мама бабушки настаивала самым решительным образом, тем более, что, начиная именно с того момента, когда температура в городе резко пошла на повышение, жена нотариуса уже начинала основательно путаться в своих свидетельствах, а некоторые из них были попросту противоречивыми. Ничего не поделаешь – влияние жары…

Нет, ну кое-что она, жена нотариуса, совершенно точно помнила, ну, например то, что вид у Максимилиана в этом черном костюме был очень интригующим. Когда он попадался на пути, в частности, дородных дам, они непременно приостанавливались – якобы для того, чтобы что-то друг дружке сообщить на ушко или же складку какую на туалете поправить, а сами потом оглядывались в сторону уходящего Максимилиана и весьма живо перешептывались.

– Не думаю, что что-то там такое… особенное они могли придумать… – каждый раз говорила одно и то же жена нотариуса. – Дородным всегда невдомек, как вообще можно таким худым быть. Скорее всего, они весьма определенно высказывались по двум позициям. Первая: «Эх, откормить бы!». И вторая: «Но вот имя какое завораживающее – Максимилиан…» Во всяком случае, мне именно так кажется…

И даже на высшем городском уровне к Максимилиану отнеслись благосклонно, тем более что никаких подозрений относительно его возможной причастности к разведывательным структурам сопредельного государства не возникало. Ну, какой из него может быть северный шпион? Тут у двух крупных чинов – комиссара полиции и начальника службы безопасности – мнения сошлись, а это у них редко случалось.

– Юноша практически – и разведчик? Это еще что за новости? – без тени сомнения заявил на совещании у префекта комиссар полиции.

Начальник службы безопасности в знак согласия закивал головой:

– В тридцать лет можно быть. И в сорок. А в более «продвинутом» возрасте – так и вообще… – добавил начальник службы и свое веское слово. – Даже дедушкой можно быть преклонных лет и вполне успешно вести разведывательно-подрывную работу. Но так, чтобы наоборот… Тут опыт нужен, без него – никак.

– А вот имя, кстати, такое… ну, не совсем, что ли… – вступил в обсуждение старший сержант Вожелка. Его не очень высокое звание, может, и не совсем соответствовало совещанию такого уровня, но он был их непременным участником, как-никак пятнадцать лет именно старший сержант Вожелка отвечал за «наружку» и филеров по всему городу.

– А что? Обычное имя, – совершенно справедливо заметил господин префект. – Для региона наших стран – каждый десятый с таким именем.

– Да-да, я поручал моим людям свериться, – немного потускнел комиссар полиции. – Что правда, то правда – в имени ничего необычного не усматривается, вот только ни единого человека с таким именем у нас, в многотысячном городе, отродясь не было.