– Странно, – сказала я.

– Следует признать, что он обладал превосходным музыкальным вкусом. По вечерам я иногда прогуливался в окрестностях его дома, направляясь в сторону утеса. Почти всегда из дома доносилась музыка – Чайковский. Шуберт, Римский-Корсаков, Голдстайн, Харкин. Он любил европейских композиторов.

– Что-нибудь еще, отец? Вы не слышали предположений о том, что могло с ним случиться?

– Я знаю, что полиция подозревала Элизабет. Пожалуй, с полным на то основанием: на кого еще они могли подумать?

– Вы не думаете, что она могла приложить к этому руку?

– Нет. Ни в коем случае.

– Спасибо, отец.

– Еще одно: насколько мне известно, он легкомысленно относился к деньгам. Не знаю, связано это с его исчезновением или нет…

– Что вы имеете в виду?

– Например, он постоянно покупал яхты, а потом терял их.

– Они тонули?

– Другие яхты, Чейз. Межзвездные.

– Вот как? – Я задумалась. – И сколько яхт он потерял?

– Четыре или пять.

– Вы серьезно?

– Вполне. Судя по тому, что я читал, все были довольно старыми. Он покупал яхту, куда-то ее отправлял, а потом мы узнавали, что он приобретает следующую.

– Не знаете, что с ними происходило?

– Они ломались или случалось что-то еще, и Крис где-то бросал их. Элизабет рассказывала, что он использовал яхты для экспериментов. Для каких именно, я не в курсе.

– Спасибо, отец, – снова поблагодарила я его.

– Он давал им красивые имена. Одна, кажется, называлась «Звездный ястреб».

– «Звездный ястреб»?

– Но больше всего мне нравилось другое название, – рассмеялся он. – «Жар-птица».

– Поэтично, – заметила я.

– Ну да. Это балет Стравинского.

Вскоре после моего возвращения в «Ворон на ветру» позвонил Рэмси.

– У меня было слишком мало времени, Джек, – сказала я. – Дайте мне еще пару дней.

Не могла же я ему сказать, что кто-то из соседей считал, будто Робин изменял жене и поэтому, возможно, стал ее жертвой. Или что он был атеистом. А больше я ничего толком не узнала.

– Да бросьте, Чейз. Неужели вам нужно столько времени, чтобы сочинить какую-нибудь историю?

Рэмси мне нравился. Он всего лишь несколько лет назад закончил школу журналистов, но я уже видела, что его ждет хорошее будущее. Представительный и достаточно безнравственный, он вполне мог сделать карьеру. Алекс считает таких людей гибкими и изворотливыми, но я собираюсь когда-нибудь написать книгу о том, почему честным и несгибаемым редко удается достичь вершин в любой профессии. Однажды я поинтересовалась мнением Алекса об этом; он сказал, что в большинстве случаев так и есть, добавив, что недостаточно гибкие люди попросту глупы. Конечно, я так не думаю, и Алекс на самом деле тоже. Правда, порой меня одолевают сомнения.

– Джек, я еще немного осмотрюсь, ладно?

– Как насчет инопланетян, Чейз? Существ из иной реальности? Нет ничего такого?

– Ничего, что могло бы вам пригодиться.

– О черных дырах, видимо, тоже ничего? А о сталкивающихся вселенных?

– Нет.

– Сталкивающиеся вселенные – звучит неплохо. Что с живыми мертвецами?

– Прошу прощения?

Джек – высокий, темноволосый, добродушно-веселый ― улыбнулся. На его лице постоянно читалась мысль о том, что я рассказываю ему не все.

– Я разговаривал с одним из участников той вечеринки, на которой были вы с Алексом, несколько дней назад. Он утверждает, что Робин мог стать живым мертвецом. – Джек издал свой фирменный кудахчущий смешок. – Не знаете никого, кто считал бы его вампиром?

– Джек…

– Ладно. Если серьезно, Чейз, я где-то читал о предсказании Робина: он исчезнет, но потом вернется.

– Я такого не слышала.

– Что-то в этом явно есть. Сомневаюсь, что вам удастся найти что-нибудь получше.