С ранних лет мальчик был лишен свободы. Отец и мать внимательно следили за ним, но работа была их главным ребенком. Когда у семьи получалось побыть вместе, отец тут же начинал допрашивать сына о нюансах предпринимательской деятельности или о последних новостях мира. И если Жан-Жак терялся, холодный взгляд собеседника презренно угнетал его.

С детства Жан-Жака восхищал отец. Теперь же он чувствовал, что это двуличный и жестокий человек. Чем глубже юноша самостоятельно обдумывал некоторые семейные сделки, тем меньше ему хотелось во всем этом участвовать. Мать была предана мужу, как бездомная собака. В том числе на этих условиях когда-то был заключен их брачный союз. После контактов с родителями Жан-Жак все больше ощущал себя опустошенным и грустным. Он чувствовал, что из него вытягивали энергию и желание жить. Постепенно молодой человек стал сторониться общения с ними. Обсуждать по-настоящему волнующие вопросы с мамой и папой не представлялось возможным.

Жан-Жак много учился. Именно учебой родители измеряли его успех во взрослении. Они старались развивать его способности как можно шире, как можно успешнее. Жан-Жак изучал математику, экономику, торговое дело, юриспруденцию, английский, итальянский, испанский, китайский, иврит… но лучше всего, как ни странно, он выучил русский!

Жан-Жак тайно боготворил неизведанного восточно-европейского гиганта, его культуру, природу, тайны и загадки. Отец был не против русского, это был повод лишний раз пошутить на приемах: «Мой сын всегда готов к чрезвычайной ситуации любого характера, он же изучает русский!», или «Врага надо знать в лицо!», или «Русские долго запрягают, но быстро ездят, вот Жан-Жак и готовится!», или «Вот начнется очередная война с их участием, Жан-Жак всех спасет!» Жан-Жак грустно усмехался в такт смеющимся, не понимая: «Отчего у некоторых все сводится к войне?».

Юный Жан-Жак пытался искать друзей среди своего окружения, но так и не нашел. Родители полагали, что все знакомые и друзья должны быть или состоявшимися, или амбициозными, или влиятельными, или известными. Наш герой, напротив, считал таких людей безмозглыми пустышками, ведь ему с ними было не о чем говорить!

Постепенно парнишка замкнулся в себе и в своих писаниях. Настоящими друзьями стали авторы книг, с которыми можно было беседовать в одностороннем порядке. Наступит день, и Жан-Жака осенит: больше всего на свете он хочет влиться в лоно родных ему душ, сопереживателей и соратников… он хочет стать писателем! В тот миг мечтателя окутали жуткая неприязнь к грязным деньгам, исходящим от торговли, презрение к лицемерию всех политиков и полное недоверие к мировой истории. Все можно трактовать по-своему, по-разному! Попытка осторожного разговора с отцом сошла на нет в леденящем голубом свете глаз прародителя.

– А если бы я был писателем, я бы написал лучше? – невзначай спросил сын после очередного обсуждения образа французов в романе Толстого. Ответ последовал краткий:

– Рассудка лишился, сынок? – язвительная усмешка в конце предложения напоминала шипение змеи.

«Не лишился, я просто хочу быть собой!» – яростно подумал Жан-Жак, но смолчал.

После неодобрения своего интереса молодой писатель тайно продолжал посвящать себя любимому делу. Он ловил мгновения и описывал их с помощью живых, красочных рифм так, как никто другой. Лишь это доставляло истинное наслаждение! Вскоре юноше стало совсем уныло среди тех, с кем он жил. То, что Жан-Жак чувствовал из книг и собственных наблюдений, отдаляло его куда больше от семьи и сверстников, чем то, что он знал. Финальным рычагом, запустившим необратимый процесс бегства, стало, казалось бы, обычное дело. Пока сын был на учебе, родители отвезли на помойку весь ненужный хлам старых книг, найденных в шкафу, чтобы освободить пространство для новеньких справочников. Естественно, все ненаучные писатели, которых боготворил молодой человек, попали под выездной список. Жан-Жак мог простить многое, но не безвозвратную ссылку невесть куда своих верных друзей! В тот вечер он долго не мог уснуть, терял слезы и безжизненно смотрел в одну и ту же точку пустоты. Вновь оказавшись одиноким, он представлял себя островком посреди зыбких волн бурлящего серого океана. У него пропало всяческое желание жить в этом мире дальше. Сон последовал необычный: Жан-Жак с разбега окунулся в ледяную воду, чтобы избежать знойной жары. Начался свирепый шторм, но герой выжил, только вот как? Он не запомнил. На утро младший член ветви семьи де Ладье примерил на себя маску «все в порядке», спустился к завтраку и, строго попросив прощения за вчерашнее состояние, стал вести себя так, словно ничего не произошло. Отец что-то говорил, Жан-Жак лишь делал вид, что внимательно слушал. Мысли его были заняты совершенно другим. Де Ладье старший удовлетворенно съел весь свой завтрак. Он не мог и предположить, что ждет его в конце дня. В сердце матери же закралась необъяснимая тревога. С сыном было что-то не так.