– Значит, дачу Нина предоставила вам бесплатно?

– Ага, – кивнул Сергей, – кто бы мог подумать, что так получится, страсть господняя. Ну зачем Вика пошла на преступление! Теперь ведь посадят!

– С вашей легкой руки, – рявкнула я.

– И чего, – прищурился Прокофьев, – мне, по-вашему, следовало соврать? Сказать, что знать не знаю Вику?

Когда я выскочила из пропахшей потом берлоги на улицу, воздух Тверской, наполненный бензиновым смогом, показался мне упоительным. Нет, что-то здесь не так! Я все-таки достаточно хорошо знаю Вику, она не могла иметь никаких дел с этой потной жабой! Да от него на расстоянии ста метров противно сидеть, не то что… ну, сами понимаете, о чем я толкую!

И потом, Нинка говорила одно, Сергей другое, кому верить? Ладно, сейчас нужно катить домой, а завтра с утра я вновь отправлюсь к Нинке, поговорю с ней по-другому, похоже, она наврала мне с три короба!

В Ложкино я прилетела голодная, злая и обнаружила, что моя ванная превращена в парикмахерский салон. Повсюду были расставлены бутылочки с шампунями и валялись пустые тюбики из-под краски. Маруська, укутанная в полотенце, сидела на моей кровати, поджав ноги, голова ее была похожа на шлем инопланетянина, волосы прослоены фольгой, и из них торчало нечто, похожее на спицы.

– И чего вы у меня устроились? – устало спросила я, стягивая льняные брючки.

– А где? – пожала плечами Маня.

– Внизу, в гостиной.

– Ну, не знаю, – протянула девочка, – Зайка тут решила, сейчас Ирка все уберет.

Не успела Маня закрыть рот, как в спальню ворвалась домработница. Я ойкнула, голова ее была выкрашена в цвет взбесившегося баклажана, пряди стояли под углом в девяносто градусов и были какие-то ребристые, странные, словно изломанные. Ирка из вполне симпатичной особы превратилась в персонаж фильма «Звездные войны».

– Ну как? – радостно воскликнула она. – Впечатляет?

– Просто слов нет, – промямлила я, но оказалось, что основное испытание ждет меня впереди.

В комнату, словно торнадо, влетела Зайка. Я онемела. Ее белокурые прядки, еще сегодня утром красиво подстриженные, прикрывающие маленькие ушки и точеную шею, сейчас приобрели цвет, вернее, оттенок, нет, цвет… Простите, никак не могу подобрать слова. Видели ли вы когда-нибудь перья павлина? Если да, то можете представить, что творилось у Ольги на башке. Во-первых, она постриглась самым идиотским образом: на макушке «ежик», по бокам более длинные прядки, на лоб падает асимметричная челка, прикрывающая левый глаз. Но даже эта стрижка была бы вполне приемлема, если бы не колер. Каждая волосинка у корня была нежно-розовой, потом делалась красной, бордовой, лиловой и темно-синей.

Я в ужасе повернулась к Мане.

– Ты тоже такой станешь?

– Нет, – бодро воскликнула она, – у меня основной тон зеленый!

– Классно вышло, – удовлетворенно заявила Зайка, щупая свою макушку, – завтра съемочную бригаду столбняк хватит. Пошли ужинать.

В столовой уже сидел Кеша, слава богу, его волосы выглядели привычно.

– Слышь, Зая, – сказал наш адвокат, – ты на ночь свет-то не выключай.

– Почему? – спросила женушка, кладя себе на тарелку половинку отварной морковки и три зеленые горошинки.

– Кровать у окна стоит, – меланхолично пояснил Аркадий, – луна сейчас ярко светит, проснусь ненароком, увижу тебя и испугаюсь.

– Дурак, – прошипела Зайка.

– Да и не один я за сердце схвачусь, – как ни в чем не бывало вещал Кеша, – любой забьется в припадке!

– А вот и нет! – рявкнула Ольга.

Тут в столовую с двумя бутылками пива в руках вдвинулся Александр Михайлович. Он на секунду замер на пороге, потом уронил «Гинес» и взвизгнул: