время она находит, а уделить пару минут ему не позволяет загруженность на работе или дома. И что, он должен довольствоваться ролью героя второго плана? А чтоб набрала сама, поинтересовалась, жив ли он, здоров ли? – как в прежние времена – об этом не мечтает уже. Потом. Прекратила заходить к нему на страничку. Перешла в другую сеть и набирает полным ходом новую команду друзей. А ведь в недавнем прошлом общались не переставая! По телефону, интернету – в любое время дня и ночи. Их встречи напоминали одно нескончаемое долгое свидание. Говорили без умолку, перебивая друг дружку, фантазировали, мечтали – наговориться не могли! Упоительная пора, когда плелись связующие нити любви!.. Бывало, он молчал час или два, не звонил – тотчас названивала сама, беспокоилась… Или еще вот. Из уст подруги перестали срываться слова: Солнце мое! Il mio prezioso! Скучаю! Словно удалила их из своего сердца. А как окрыляло ее восклицание: мне тебя не хватает!.. Каждый раз, когда возлюбленная повторяла «мне тебя не хватает!», он почти физически испытывал, как душа воспаряла под небеса! Адам Дельвеккио относился к типу мужчин, любящих ушами; словам, выражениям, интонациям он придавал исключительное значение… А традиционный вопрос куда подевался, которым неизменно завершала беседу Ева: ты меня любишь?.. Жил с верой, что сердце любимой открыто для него всегда. Теперь же с растущим изумлением отмечал: Одуванчик перестала говорить о любви. Или разлюбила? Он не мог не спросить, спросил, но она неопределенно повела плечом…

В иных случаях молчание ранит больнее слов!

Но как бывало не раз, она не сочла нужным выслушать до конца, а раз не захотела выслушать, значит, не захотела понять. Задуманная в доверительном тоне беседа обернулась бурным всплеском эмоций. Синьорина была не из тех, кого убедительными доводами можно было прижать в угол. Критику в свой адрес она решительно отмела, и в колючих глазах ее он прочел не раскаянье, а текст обвинительного приговора. Мнений наперекор она не воспринимала.