Наставляя дочь, чейза Далия не забывала внимательно следить за тем, как служанки перебирают вещи, выносят их в галерею и развешивают на специально установленных по такому случаю многоярусных деревянных ко́злах для проветривания. Летом запасы просушивали на солнце, зимой промораживали на леденящем душу ветру. Каждый раз леди замка отслеживала, добросовестно ли вытряхивают из сундуков использованные травы, отгоняющие вредителей, и тщательно ли окуривают крепкие короба для пущей сохранности. Проверяя охапки лаванды, полыни, бессмертника – свежих, если дело было летом, или сухих, если осмотр выпадал на зиму, – матушка с упорством фанатика перечисляла ароматы каких трав отпугивают насекомых, способных навредить тканям и древесине.

Элия никогда не понимала этих бессмысленных действий, отвлекающих от чтения новых романов. Их род имеет немалый достаток. Зачем хранить старьё, когда можно достать из хранилища золото и купить новые ткани, сшить из них яркие и лёгкие наряды? Но задавать такие вопросы девушка остерегалась. Матушка с лёгкостью могла завести воспитательную беседу на целый день о пользе бережливости, а в добавок ко всему ещё и сладкого лишить, чтобы слова наставления лучше запомнились.

Но сегодня Элия благословляла дни, проведённые подле чейзы Далии в кладовых на верхних этажах Женской башни. С каким бы неприятием ни относилась девушка к бесконечной домашней работе, невольно запоминала она и слова матери, и расположение сундуков, и их содержимое. Когда пришла нужда, Элия ни на минуту не задумалась о том, где взять удобные вещи. Она просто знала это и сейчас шла за ними.

Сундук, наполненный одеждой братьев: штанами, рубахами и куртками, из которых те давно уже выросли, но отлично подходящих девушке, был не заперт, как и сама кладовая. Зачем тратиться на дорогостоящие устройства или охраняющие артефакты, когда в эту часть замка заходили только свои или доверенные слуги, служившие баронам не одну сотню лет? Не зажигая огня – вдруг стражники на стенах заметят и захотят узнать, кто шарится по кладовым, – девушка на ощупь выбрала одежду, завернула всё в тёплый, подбитый мехом плащ и вернулась в комнату.

Ещё немного, и наступит час совы*. Время, когда даже самые неугомонные и хлопотливые заканчивают дела и ложатся спать. Тогда никто не сможет помешать Элии осуществить намеченное и выполнить долг перед родом.

*Час совы соответствует двадцати одному часу.

4. Глава 4

Гроза началась внезапно, как всё, что случается в горах. Вдруг выползет из ущелья плотный туман и окутает горы так, что даже по двору, знакомому с детства, ходить страшно – в тумане меняются звуки, исчезают ориентиры, кажется, что расстояние от башни до основного здания замка становится иным. А то налетит ветер. Хорошо, если из долины, с ароматом цветов и трав: согреет лицо и руки, порадует душу воспоминаниями о поездках к сёстрам; но чаще принесёт пронизывающий холод с остроконечных, вечно закованных во льды, безмолвных, мертвых вершин. Обвалы тоже предсказать невозможно – соскользнул с карниза из-под лапы чуткой птицы камушек с орешек величиной, тот пять других на склоне сбил, глядишь, и покатилась безудержная лавина, захватывая на ходу всё больше щебня, земли, снега и застарелого льда, прячущегося в расселинах. Ладно, если на пути стремительного потока не будет каравана, одинокого путника или приютившейся на склоне деревушки, иначе смерть под завалом неизбежна.

Девушка шла уже больше четырёх часов. Заплечный мешок с запасами еды, сменной одеждой и небольшим кошельком со сбережёнными монетами оттянул непривычные к нагрузкам плечи, уставшие ноги начали спотыкаться, но она упрямо брела вперёд. И вдруг гроза. На горной тропе укрыться негде – ни пещерки, ни щёлочки между утёсами, куда можно было бы забиться и переждать непогоду, закутавшись в плащ. Поэтому, несмотря на измученность, Элия продолжила свой путь. Только ступать стала осторожнее – на мокрых камнях легко поскользнуться и подвернуть, а то и сломать ногу, – да чаще посматривала по сторонам – вдруг все-таки найдётся какое-никакое убежище.