– Разбудили, Дмитрий Семенович, – не видя смысла скрывать, подтвердил Радим.

– Ну, прости, – повинился Фабер. – Ты почту проверь, я кое-что послал, тебе это будет интересно, а по вопросу нашему завтра вечерком звякну. Кстати, слышал, новую бабу зарезали? И, что самое интересное, в твоем любимом ресторане.

– Ну, так я там участвовал, я же ее и спас.

– Не, про покушение вчерашнее я в курсе, и даже знаю, что ты там главный герой был, я про сегодня говорю, два часа назад, новость чаты городские взорвала. Женщина, двадцать девять лет, пришла с мужем годовщину отметить, ушла в туалет и пропала. Муж забеспокоился, и тут из туалета визг, другая посетительница тело нашла.

Радим устало потер лицо. Значит, получил черный ходок четвертую жертву, и, видимо, важно было, чтобы она умерла именно в этом месте. Одно радует, если следовать логике, то охотиться на девушку, которую он спас гость из зазеркалья не будет.

– Чего замолчал, Дикий? Или знаешь что-то, что ментам не сказал? – тут же сделал стойку Фабер.

– Не, Дмитрий Семёнович, не знаю, и следаку выложил все, что запомнил. Просто подумал, что не повезло бабе. Ладно, спасибо за звонок и за новость, сейчас посмотрю, что вы мне скинули. Все равно сон пропал.

– Доброй ночи, – пожелал Фабер и отключился.

Радим полез в почту и обнаружил три ссылки. Открыв первую, он увидел старую статью из глянца времен еще до его рождения. Она была даже не электронная а скан из журнала, интервью с каким-то новым русским Семеном Ломовым. Текст был датирован девяносто четвертым годом. Рожа у этого новориша бандитская, он даже был снят в малиновом пиджаке. Хоть Вяземский и родился в конце двадцатого века, но все равно знал немало о тех лихих временах. Он внимательно прочел присланное антикваром, ничего интересного, явный заказняк по обелению Семена Ломова. Вяземский, ради интереса, даже забил имя и фамилию данного товарища в поисковик. Бандит, известный в девяностых в северной столице под погонялом Сеня Лом. Судьба у него была для бандита обычная, поднялся в конце восьмидесятых, разбогател в начале девяностых, даже прожил для его сферы деятельности достаточно долго, пропал без вести в две тысячи первом. Многие менее удачливые зажмурились, куда раньше.

Радим устало потер лицо, статью Фабер прислал не просто так, значит, было в ней что-то, что касалось Дикого и недавних событий. Звонить коллекционеру уже поздно, время перевалило за полночь, да и стыдно, нужно самому понять. И Вяземский принялся читать статью еще раз, и снова в тексте ничего не нашел. И тут его взгляд упал на фотографию Сени Лома, тот стоял, опершись локтем на камин, а за его спиной было ростовое зеркало в очень дорогой оправе.

Радим увеличил изображение, насколько это было возможно. Теперь все стало понятно, зеркало и оправа были увеличенной копией того, что он нашел рядом с трупом ведьмы. Он открыл вторую ссылку, там обнаружилась еще одна статья, но современная, ее выпустил портал, специализирующийся на мистике. Пробежавшись по тексту, Радим улыбнулся, что-то такое он и ожидал. Вдова исчезнувшего Лома, затворница, помешавшаяся на окультизме, найдена мертвой в своей квартире на Невском, где жила, не покидая апартаменты. Смерть ее, со слов автора, оказалась крайне необычной. На лице женщины, которой стукнуло почти шестьдесят, навеки застыл ужас. Фотографий не было, но Радим мог поспорить на все деньги, что собирался заработать на монетах, что Галина Ломова лежала или сидела напротив того самого зеркала.

Третья ссылка вела на аукцион, где выставлены вещи покойной, включая то самое зеркало. И цена не сказать, что большая, за такую старину, всего полмиллиона, торги назначены на воскресенье. Радим внимательно прочел описание. Зеркало подавалось, как отреставрированное, рама оригинальная, семнадцатого века, Италия, изготовлена венецианскими мастерами на острове Мурано. Стекло новое, отсюда и такая низкая цена. Так же было указано, что данное зеркало принадлежало одной из фрейлин Марии Медичи, королевы Франции, и оно парное, ручное зеркальце утеряно. Самой Медичи итальянские мастера подарили самое дорогое зеркало в истории, украшенное агатами, смарагдами и ониксами, а рама инкрустирована драгоценными камнями разных цветов, и в настоящее время хранится в Лувре, его цена десять лямов евро. Этот дар был преподнесен венецианскими мастерами за заказ королевой ста девятнадцати зеркал.