А Анатолий в это время уже шёл по коридору торгового центра, взглядом выискивая сына. К отделу, торгующему зеркалами, подошёл как раз в тот момент, когда Витя из него выходил. Спросил вполголоса:

– Что-то нашёл?

– Нет, – мотнул головой сын. – Всё так же глухо, как и в тех двух. И след не читается, почти выветрился уже, и продавцы ничего не видели и ничего не знают. И видеокамер в отделе нет.

Анатолий помолчал, думая над полученной информацией, потом решительно сказал:

– Не с того мы начали. Думал я тут след найти, раз из магазинов зеркала позже вынесли, чем с базы. Но теперь считаю, что ошибся. Пойдём-ка с охранниками повидаемся, которые вора видели. Может, внешность его разглядеть получится.

– Вряд ли. Темно было, – возразил Витя, но тут же продолжил: – Но попытаться, конечно, стоит.

И они отправились на встречу со свидетелями похищения.

***

Костик сидел дома и меланхолично щёлкал пультом телевизора, переключая каналы. На душе было пасмурно и тоскливо, под стать погоде за окном. От охраны объекта его на время следствия отстранили, с понравившейся девушкой отношения не сложились: узнав, что парня обвиняют в краже зеркал с охраняемого объекта, она сразу отказалась с ним встречаться. Денег не было даже на то, чтобы в баре зависнуть: три дня до зарплаты, какие могут быть деньги! Да ещё если на него зеркала повесят, за них рассчитываться заставят, то тут и на еду вряд ли хватит, а про бар уж точно забыть придётся.

Словом, настроение – хуже не бывает.

Звонок в дверь раздался неожиданно.

– Кого ещё чёрт принёс? – флегматично пробурчал парень, не трогаясь с места. Видеть никого не хотелось. И так за эти дни следаки достали под завязку, имеет он право хотя бы дома в одиночестве посидеть?

Но звонки не прекращались, трезвон стоял такой, что в ушах звенело, и Костик, наконец, зло отбросив пульт, ринулся в прихожую с мыслью: сейчас как дам!

Но «дать» не удалось. Стоявший у дверей мужчина сразу сунул под нос красные корочки, и Костик понял, что это опять очередной мент по его душу явился.

– Чего ещё надо? – рыкнул он. – Я уж всё по десять раз рассказал.

– Ничего, расскажете в одиннадцатый, – невозмутимо проговорил мужчина и, отодвинув Костика с дороги, прошёл в квартиру. За ним аккуратно просочился совсем юный парнишка.

– А вы в дверях-то не стойте, молодой человек, – посоветовал мужчина. – Разговор у нас долгий будет. Так что лучше закройте дверь и присядьте.

«Он ещё командовать мной будет!» – задохнулся от гнева охранник, но почему-то послушно защёлкнул замок и уселся на стул напротив следователя.

– Мы знаем, что вы не виноваты в произошедшем, – примирительно заговорил тот. – Но хотелось бы, чтобы вы ещё раз попытались вспомнить, как этот вор выглядел.

– Да не знаю я, – с отчаянием ответил Костик. – Темно было. Точнее, не темно, а лампы почему-то мигали, как ненормальные. Вроде и видно, а вроде и нет. Когда он обернулся, лампа как раз мигнула. Я и не разглядел.

– А лампы часто мигают?

– Первый раз такое было, чтобы все одновременно. Бывает, что одна-две перегорают, так их меняют быстро. А тут – как специально…

Костик замолчал, окончательно расстроившись. Ему и самому уже порой начинало казаться, что уснул он просто на посту и всё увиденное ему приснилось. И если бы не Михалыч, он бы, наверное, себя в этом уверил и успокоился. Ну, заснул. С кем не бывает. И правильно с него плату за зеркала требуют, раз сумел проспать вора.

Но Михалыч видел то же самое. А вряд ли двоим одновременно могло присниться одно и то же. Разве, загипнотизировали.

Эту версию Костик тоже на одном из допросов озвучивал, но следак тогда только хмыкнул насмешливо и даже отвечать на его предположение не стал.