Дуглас услышал дробную поступь шагов. Он заметался возле люка, не зная, что делать, и тут в коридор вбежал Баритор Тару.

Глаза Баритора сверкнули яростью. Дуглас замер от страха, но в последний момент, взвизгнув, бросил во врага горсть гороха и кинулся в черный проем спасательной капсулы. Мужчина с рычанием вытянул руку и схватил его за плечо.

– Не уйдешь, трус!

Дуглас инстинктивно припал на одно колено, развернул плечо, продолжая движения противника, сильно пригнулся, устремляя схваченное плечо в пол, а другой рукой подхватил ногу нападающего в попытке перебросить через себя. Баритор хрюкнул от неожиданности и, перелетев через противника, скрылся во мраке спасательной капсулы.

Дуглас стремглав выбежал на свет и ударил кулаком по панели управления. Люк с шипением закрылся. Дуглас быстрым движением ножа сорвал панель прочь и заблокировал механизм отпирания двери.

– Ух, почти попался! – произнес он, присвистнул и тут же ощутил под ногами вибрацию.

Сирена ударила по ушам заставляя открыть рот.

– Приближается гравитационная аномалия, – раздался голос Александра, едва заглушая вой. – Поспеши!

Сновидец стоял рядом, в неизменном скафандре астронавта в ластах, только на этот раз в руке он сжимал маску аквалангиста. Он посмотрел на свои ноги и крикнул Дугласу:

– В этом я не бегун, закончи все сам! Быстрее.

Дуглас бросился на мостик. Вой сирены стал заглушать стон металла и треск досок, нос щекотал запах озона и морской пены. Коридор космолета превращался в деревянную палубу корабля, которая с треском вздымалась и исчезала во мраке, вновь открывая впереди коридор.

Его бросило к стене. Он поднялся и, перебирая ногами и руками, устремился к двери мостика. Стены корежило, словно бумажные, сломанными ребрами из них вылезали трубы и балки. Тонкими косами расплетались кабели. Повсюду летали элементы декора и крепежа. Падая и поднимаясь, он бежал вперед, ощущая кожей странную пульсацию.

Вот и главный зал корабля.

По приборам Дуглас понял, управление еще действует. Он быстро дал команду компьютеру на отстыковку грузового отсека и отстрел всех спасательных капсул, так, на всякий случай. Не думая он выжал рычаг скорости на максимум. Секунда-другая, ничего, а затем словно артиллерийский залп сотряс воздух, и корабль устремился вперед.

Странно, но перегрузки он не ощутил, так качнуло маленько. Дуглас обернулся к экранам заднего обзора. На фоне безграничной тьмы блеснула и исчезла туша грузового отсека, вдогонку которому летели, мерцая в последних лучах света, и гасли зернышки спасательных капсул.

На мостик, шлепая ластами, вошел Александр и бросил на пол маску и загубник, а затем, ругаясь, стянул “лягушачьи лапки”. Он устало проковылял к капитанскому креслу и сел на него, откинув голову назад.

Дуглас обернулся и посмотрел на своего спасителя.

– Что станет с Баритором и всеми остальными? – спросил он. – А мой опыт, как с ним?

Ответа он не услышал, только мерный гул корабля и мелодичное похрапывание сновидца. Дуглас снова посмотрел на мониторы заднего обзора и печально улыбнулся. Он представлял себе, как Баритор Тару смотрит на удаляющийся пятимачтовый линкор, держась за борта шлюпки без весел, как его невольный мучитель видит, порванный канат грузового шлюпа, который дрейфует рядом с ним в пене кильватерного следа и понимает, что проиграл.

Вдруг Дугласу стало жалко их всех, ведь они ни в чем не виноваты, это он просил их о помощи, и они помогли. Не их вина, что они хотели прожить еще одну жизнь, пускай и чужую.

– Или все же . . ., – прошептал он и повернулся к Александру.

Мостик опустел. Приборы и экраны, стены, кресла, все вокруг стало оплывать и рассыпаться, приближая усталость и желание вздремнуть. Дуглас зевнул и понял, что не в силах бороться с наступающим сном. Пол ушел из под ног, погружая его в туман, за пределами которого, одинокий голос шептал: