Похожая картина, так или иначе, повторялась, куда хватало взгляда. Конструкции большие и маленькие, полукругом, неровными рядами, почти зловещим узором, утопали в песках, создавая гнетущее чувство неотвратимости смерти. Именно это слово пришло на ум, когда Дуглас, глотая густую слюну, вертел головой. Недвижимые скелеты мертвых металлических “рыб” растянулись подобием границы, отсекая от наступающей пустыни, еще более зловещие нагромождения мертвой стали. Там, за этой почти иллюзорной границей, из песков прорастал мрачный город, целя в небеса подобием башен и навивая тошнотворное чувство дугами арок и корявых соединений.

Если перед ним лежал древний город, то архитекторы имели свое, чуждое человеку, чувство прекрасного. И все же, сквозь тягучую пелену, внезапно нахлынувшего страха, прорывались смутные догадки.

Дуглас подлетел вплотную к стальным ребрам, лежащего на земле “кашалота”, и опустил ковролет у широкой дыры в боку загадочной “рыбины”. Смутные намеки, едва уловимое ощущение понимания, того, что перед ним, крутились в голове, когда он ступил в тень древней конструкции. Многочисленные проломы и разрывы в оболочке загадочного сооружения позволяли хорошо рассмотреть внутренности утопающего в песках гиганта.

– Ты раньше летал, – прошептал Дуглас, осматривая почти знакомые обводы ферм и перекрытий.

Он не хотел испытывать судьбу и применять свой дар, чтобы разобрать в воображении конструкцию по винтикам. И без этого он уже понял, куда попал. Дуглас двинулся по широкому проходу в нос “рыбины”. Похоже, при создании летательных аппаратов, инженерная мысль обычно движется в одном направлении, по крайней мере, сначала. Он шел коридорами и узкими проходами, поднимался все выше, пересекал разломы и люки, пока не замер возле входа в рубку пилотов.

Да, не сразу, но Дуглас понял, что попал внутрь очень большого зурайнака. По его прикидкам, в “брюхе” стальной “рыбины” легко бы разместилось с десяток “рыбешек” поменьше. Как раз таких, что полукругом лежали где-то снаружи. Весь путь до пилотской кабины он замечал серьезные внутренние повреждения, что для такого гиганта становились фатальными только по мере накопления, а вот “мелочь” могли погубить сразу.

– Значит ты пал в бою, – произнес Дуглас, берясь за ручку люка. – Ну что же посмотрим, какие секреты ты еще скрываешь.

Люк со скрипом подался. Кабина оказалась пустой. Ни скелетов, ни праха хозяев грозной машины он не нашел. Лобовые стекла отлично защищали кабину от солнца.

Дуглас присел в кресло капитана, так хотелось думать – лучший обзор, шире панель управления. Он взялся за штурвал. По рукам прошла дрожь узнавания. Потянул, ожидая сопротивления, но ошибся.

– Или ”летающая крепость” потеряла управление перед падением, или я ничего не смыслю в механике, – буркнул он. – Хотя . . .

Дуглас осмотрел панель управления. Похоже, большинство приборов, до сих пор показывали последние секунды жизни упавшего зурайнака. Он постучал по индикатору масла. Стрелка дрогнула и ушла к нулю. А вот поврежденная обшивка, покрытая пленкой для сбора солнечной энергии, все еще пыталась заряжать полудохлые аккумуляторы.

Он повертел головой, отмечая четкость иллюзорной границы, которую видел, когда подлетал к этому зловещему месту. Из кресла пилота все проступило с кристальной ясностью. Дуглас понял, что видел по бокам и, самое главное, впереди.

Перед ним лежал не город, а чудовищное по своим масштабам поле боя, а вернее, место падения двух, а может и более, воздушных армад, которые сшиблись в безумной лобовой атаке. Других мыслей на ум не приходило, когда Дуглас откинулся в кресле и затылком коснулся подголовника.