Отмахивались, посмеивались, но это поначалу. Потом проникались, и становились поклонниками: писали с неё картины, посвящали стихи, доверяли самые задушевные тайны, доверчиво дружили и… никогда не были ею преданы! Но и никогда не получали больше того, что им полагалось, с точки зрения этой удивительной женщины.

Центральный парк в шесть часов был ещё скучноватым, и подруги решили начать с кафешки. Пока усаживались в «Итальянской кухне» происходила настройка. Болтали о чём попадя, вплоть до того, что листья на деревьях, вот они, тронулись желтизной, и осень не за горами, хотя жара никак не спадёт. Устраивали сумочки, вчитывались в меню.

Заказать надо было дёшево и вкусно. Для Светланы Ивановны просто дёшево, для Альбины просто вкусно. Но Альбина была в рамках возможностей Светочки. Это всегда было проблемой: Света не терпела, когда за неё платили, а заказывала скупо. И Альбина из-за этого не могла заказать ни ей, ни себе, то страстно желаемое, на что падал алчущий взгляд гурмана и обжоры в женском варианте, а только такое, которое хотя бы близко соответствовало по цене и кулинарной ценности выбранному Светой.

Альбина изворачивалась, как могла: заказывала общие салаты и потом настойчиво предлагала подруге: «Ни за что сама всё не съем». По два пирожных: «Я была так голодна, вот и нахватала, давай, выручай!» Если подход оказывался верным, Света проникалась проблемой и уплетала предлагаемое, в виде одолжения, разумеется. Но не дай бог, Альбина не верно брала ноту, а подруга замечала фальшь. Тогда всё лишнее просто оставалось на столе, не в сумочку же класть зыбкое и жирное пирожное.

Сегодня, кажется, всё шло более-менее удачно. Светочка, ничтоже сумняшеся, заказала зелёный чай без сахара и блинчики без сметаны. Альбина – кофе латте, салат «Цезарь», пасту «Карбонара» со сливочным соусом и беконом, две порции. Когда макароны появились, Света вскрикнула:

– Ой, я, кажется, хочу макароны, – порылась в сумочке, вытащила двести пятьдесят рублей, кинула Альбине, (для Альбины в таких случаях было без вариантов), и притянула огромную белую тарелку, в середине которой приличной горкой лежали макароны, к себе.

Альбина, вздохнув: «Эх, не получилось угостить подругу», придвинула к себе свою. Обе замерли и напряжённо посмотрели друг на друга. Когда пауза стала достаточно долгой, чтобы про неё подумать: «затянулась», кто-то из них сказал:

– Может по пятьдесят?

Кто произнёс эту магическую фразу, было совершенно не важно. Каждый раз один вопрошал, другой ответствовал. Важен был момент, потому что он был так сказать, решающий, преломляющий. Именно от него зависело, что будет дальше: задушевная беседа или ничего не значащая болтовня о погоде и сплетни, разгульное веселье, или протокольное мероприятие: скучно поели, погуляли, разошлись. Исход момента зависел от чего-то, ну просто на грани судьбы-планиды. Вот вылетит из ответчика: «Нет-нет, я не пью, ты же знаешь». И – всё, второй вариант приступил к своему воплощению. Ну, а если:

– «А, давай, только по чуть-чуть!»

Это прозвучало сегодня. И подруги, облегчённо вздохнув и смущённо чему-то захихикав, как школьницы, даже с соседних столиков обернулись, стали по очереди махать официанту, чтобы подошёл получить заказ.

Конечно, жизнь удалась. Это стало понятно сразу после того, как подруги вышли из «Итальянской кухни». Чувство удовлетворения было запредельное. Погода отличная, хотя ветерок наглел. Разгорячённые задушевными разговорами, искренними признаниями с доверительно-надрывными мантрами в конце: «Светочка (Альбинка) я тебя так люблю, ты моя единственная настоящая подруга», сердца, да и затёкшие, от долгого сидения на одном месте, конечности, требовали срочной разрядки. Но главное – д