На пароходе царило безмолвие, будто все еще спали. Обычно было слышно, как шумят на палубе, но сегодня моряки прятались в каюте на полубаке[3]. Там набиралось без малого шестьдесят человек: повара, кочегары, грузчики, матросы и остальная команда, которую венчал мрачный капитан, по прозвищу Лысый Лев. Он всегда носил голубую панамку, якобы приносящую удачу.

По словам провидца Доо, быстро разузнавшего все особенности «Мурасаки», это судмирское судно раньше использовали не для перевозки грузов, а для развлечения пассажиров. На нем совершили не одно кругосветное плавание, прежде чем его выкупил Кайоши-танада. По этой причине оно было оснащено паровой машиной, которая занимала довольно большую часть нижних палуб, хотя использовалась далеко не всегда. За счет нее приводились в движение гребные колеса, пульсировавшие, словно две половины корабельного сердца. Они позволяли судну развивать скорость до пятнадцати – двадцати узлов в час при хорошем ветре, что для обычного парусника было невозможно.

В общем виде «Мурасаки» делился на три зоны: зона команды, зона слуг, которую сейчас занимали остроухи и веды (особенно обижал тот факт, что руссивки отказались от роскошных покоев, предпочтя соседство с неразговорчивыми мужланами), и зона путешествующих господ, где жили провидцы и Кайоши-танада. Каюты уважаемых гостей не пересекались с каютами черни благодаря хитро устроенным коридорам. Вот почему на корабле не так-то просто было встретить людей, и вот почему провидцы чувствовали себя так, будто брели внутри пустой скорлупы огромного, обитого деревом яйца.

Они прошли мимо обеденного зала с резными ставнями на окнах, мимо статуй прекрасных девушек, держащих фонари, и мимо лестницы, спускавшейся на другую палубу, где теперь жили порченые дети.

– Они совсем-совсем неразделимые. Как грейпфрутовые дольки! – заявил на этот счет Осита. – Заняли большую каюту, которая раньше была чайной, им туда даже кровати перенесли. Они уже пообедали, сидят тихонько, как мышки. Только один у них резвый. Беззубый такой, ушастый, как обезьянка, весь корабль уже оббегал как с шилом в заду.

Пока друзья слушали историю о Шивиле, ноги привели их в покои сына Драконов, и пришло время для настоящих волнений. У открытой двери стоял остроух то ли на случай, если Кайоши-танаде понадобится помощь, то ли для защиты от непрошеных гостей. Сам провидец сидел в обычном мягком кресле, уже одетый и умытый, и было странно видеть его без деревянных колес и ремней.

Друзья поклонились, полные благоговейного трепета, и тонкие ноздри Ясурамы тотчас уловили сильный запах камфорного дерева. Покои Кайоши-танады, несмотря на все восклицания Оситы, оказались скромными по размеру, но все здесь выглядело дорого, начиная от судмирского ковра с ворсом толщиной в два пальца и заканчивая росписями на стенах с очень странными сюжетами, какие и во снах-то привидятся редко. Иллюминатор был закрыт резной створкой и зашторен блестящей занавесью.

– Подожди снаружи, Осита, – сказал Кайоши-танада.

Ясурама отметил, что, несмотря на бледность, провидец выглядит свежее и уж точно приятней обычного. Почти ушли жуткие темные круги под глазами, и взгляд стал не такими диким, как описывал мальчик. Но он был глубоким и пронзительным, будто Кайоши-танада знал и об уникоми, и о каждой из пропущенных медитаций, и о попытках подарить платье Унаре, и об их с Доо сплетнях. И снова Ясурама поймал себя на мысли, что Кайоши-танада не кажется ему человеком.

– Приветствую вас, уважаемые.

Провидцы еще раз суетливо поклонились и застряли, столкнувшись у порога: проем был слишком узким, чтобы они могли пролезть туда оба.