Дорога до дома Светы в этот раз мне казалась куда длиннее, чем вчера, когда я тащила на себе изувеченного Елизара. Я шла целую вечность, а посмотрела на часы и обнаружила, что иду всего лишь пятнадцать минут. Мне хотелось сорваться на бег, но это выглядело бы убого и жалко, ведь бегунья из меня та ещё, запыхалась бы через пару метров. Пришлось довольствоваться лишь быстрым шагом навстречу Елизару, который меня ждал с самого утра. То и дело я набирала ему короткие быстрые сообщения, что прошла тот или иной отрезок дороги или какой-то знакомый ориентир: пробежала около почты, прошла здание городского правления, где в больших окнах, казалось, не было ни души, прошла старый колодец. Все то время, что я шла к Елизару, меня не покидало ощущение, что вот-вот я наткнусь на родителей или одних из их знакомых. Эти страхи были беспочвенны, они рождались под не прекращающуюся ругань моего внутреннего голоса совести. Моим родителям неоткуда было взяться в этой части города днём, когда их работа находится в абсолютно другом районе. Но кто знает, что могло их привести сюда? Вдруг утром, когда я сидела сонная за обеденным столом, могла пропустить слова мамы или папы, что у них намечаются какие-то дела в южной части нашего города. Сколько бы я ни пыталась, все равно не смогла вспомнить, чтобы кто-то из них говорил подобное. Уверена, им здесь делать нечего, да и друзья родителей навряд ли будут гулять в такую сырую и унылую погоду в разгар рабочего дня. Глупости. Никто меня не увидит и не заметит, тем более я выбрала дорогу, которая идёт параллельно оживлённой улице и сюда обычно не заглядывают люди, которым пришлось пройтись по делам в это время. Кроме того, меня никак не хочет покидать чувство вины перед теми же самыми родителями, которых я получается обманула. А если меня спросят, как прошёл школьный день? Хотя меня никогда об этом и не спрашивали, поэтому это очередной беспочвенный страх, навеянный рискованностью моего поступка. Или же правильнее сказать проступка.

А ещё я все ещё не рассказала маме о Елизаре. Не знаю, как это сделать, да и как-то не хочется признаваться ей в том, что у меня появился парень, она ведь об этом не спрашивала. Мои родители не строгие, но что-то во мне противится мысли открыть маме мой самый большой секрет. Раньше у меня никогда не было секретов от мамы, а с Елизаром так не вышло. Бабушка с дедушкой знали о нем, но по каким-то причинам решили скрыть эту новость от моих родителей. От моей бабушки сложно что-то скрыть, тем более каждое утро перед нашим домом караулил один и тот же мальчик, с которым я сбегала в поля или уезжала на велосипеде (пересаживаться на дряхлый мотоцикл Елизара я категорически отказалась). Не доверяю я ему после нашего падения летом.

Наконец, добравшись до заветного мне дома, перебирая в голове вероятность выходящего в мою сторону окна третьего этажа в угловой части дома, я набрала номер заветной мне квартиры на панели домофона. Дверь открылась сразу же, как только кто-то снял трубку. Я не успела даже предупредить его, что это я пришла.

Дверь в квартиру была уже открыта и из квартиры, в которой меня ждал Елизар, лился свет в тёмный подъезд, освещая ступеньки передо мной. Я словно в каком-то фильме мчусь навстречу свету, а в этом свете ярко контрастировал тёмный силуэт Елизара. На нем были обычные домашние спортивные брюки и растянутая старая футболка, открывающая его татуировки на руках.

– Привет, – раздался его низкий и приятный голос.

– Привет, – помахала я ему рукой и вдруг неожиданно для себя почувствовала какую-то неловкость.