– Так, ну давай по порядку. Пряник. Батончик?
Пригожин протянул сникерс.
12. Признание.
Максим Максимович шептал на ухо Пригожину, устроившемуся для удобства у склоненной головы собеседника:
– Ты же знаешь, как в те годы было. Денег не хватало, а план вечно сверху спускали. Подготовить столько там космонавтов. Набрать в отряд курсантов. Всегда нужно было отчитываться наверх за освоение средств и результаты. Тогда я придумал проект «Сыктывкар».
Мы стали отбирать тех, кто без спецподготовки имел навыки и данные, как у космонавта. Решили отобрать бабусек пятнадцать для начала.
Так она у нас и появилась. Как обычно, мне позвонил Семенов из УВД.
Сказал, что есть неплохой экземпляр. Это было пять лет назад…
13. Пятью годами ранее.
Семенов повесил безразмерный полковничий китель на спинку своего стула и принялся рыться в такой же безразмерной кипе бумаг, разбросанной по письменному столу. Наконец, заметив в ней то, что искал, помахал перед Максим Максимовичем папочкой.
– Смотри, Максимыч, ну клад просто. – он перелистывал страницы личного дела. – Чемпион района по шашкам.
– Это хорошо. У меня там в наборе как раз чемпионка мира по нардам в Монте -Карло
– Длинные?
– Да нет, короткие.
– Так. Кадетский класс. 100 метровку бегала лучше вех.
– В характеристике написано, что торопливая.
– Значит быстрая.
– Двоечница!
– Не совсем.
– Три пятерки.
– Информатика, физкультура и ОБЖ.
– Кружок астрономии 7 класс.
– Вот анкета еще психолога.
– Тут что?
– Зрение 100 процентное.
– Воспитывала мать…
– Так, себе на уме, но ее послушает.
– Гулять начала с 14 лет. Значит, в мужском коллективе не растеряется.
– За что ее?
– Магазин подломили. Говорит одна. С поличным взяли.
– Много чего?
– Да по мелочевке. Дрель, перфоратор, инструменты…
– Технику любит – это хорошо, еще что?
– И коробку пряников
– Сладкоежка – значит, человечная. Но тут подход нужен. Давай домашний адрес. Сначала к матери ее съезжу.
14. Шестой элемент.
В кабинет Семенова вошла высокая девушка. Короткая стрижка. Зеленые глаза. Рыжие волосы с зеленой прядкой.
Максим Макимович присвистнул:
– Пятый элемент.
– Ну, прям, бля, пятый. Шестой, твою мать. Чего надо, козел старый?
Семенов бросился к Сашке:
– Ты давай, не выеживайся здесь. Знаешь перед тобой кто сидит?
Максим Максимович был не возмутим:
– Оставь ее, Женя. Говорить мы Вас научим. Вы можете отказаться. Тогда из-за коробки с пряниками минимум года два мотать. Но у меня есть предложение.
– Мотать? Мотают трусы на резинку. Предложение? Ноги и печени? Сразу говорю. Пошел на ..й. Дай закурить.
Семенов протянул пачку сигарет. Сашка недоверчиво повертела пачку. Прочитала:
– Рак. Я всю заберу. Вам здоровья нужно. А у меня его много.
– Вы грубоваты, но мы с Вашей мамой поговорили. Она советует к нам прислушаться.
– Только сюда маму не впутывай. Бес ты. – Сашка закурила, – Давай письмо.
15. Письмо матери.
«Моя дорогая дочь, Я очень прошу тебя, не кури. Или хотя бы поменьше. Или совсем тонюсенькие. Когда я передала для тебя письмо, мне сложно было говорить. Я всегда была очень откровенна с тобой. Почти во всем. Почему? О многом ты и сама догадывалась о том, что Саша не твой отец. И тем более Расул и дядя Антон…»
Сашка убрала листок. Затянулась сигаретой и поняла, что хочет, но не может плакать. На душе плохо, а слезы почему-то не наворачиваются на глаза. Они вроде есть, но где-то очень глубоко. Словно в шахтах ее одинокого сознания. И эти шахты очень глубоко. Или замурованы. Ей стало почему-то не по себе от неожиданной мысли, что эти шахты могут быть пустыми. А может, их вообще нет. К счастью, дым попал в глаза, и она прослезилась. Она вытерла слезы ладонями, постучала себя по лбу и продолжила читать.