К тому же они летели в полном мраке, лишь мигала лампочка индикатора, отсчитывая километры. На этот раз их было немного. Пряжка была поставлена наугад, а чтобы приземлиться поточнее, звёздный гость применил другой метод. Он поставил перед собой свободную руку, и стала видна расстилающаяся внизу местность.

В узкую полоску света брызнули солнечные лучи, позолотили верхушки вековых сосен, звериные тропы и редкие лесные прогалины.

Лишь тогда юный кри проявил живейший интерес ко всему, что проплывало внизу. Он ещё никогда не обозревал землю с высоты птичьего полёта. И если учесть, что отсюда она ещё красивее, то можно было угадать его немой восторг.

К тому же ему представилась счастливая возможность увидеть брата сверху. Если не его, то хотя бы тех, кто увёл его, чтобы расправиться с ними жестоко и беспощадно.

Жажда мести горячила его кровь. Он совершил непростительную ошибку: привел за собой на остров «хвост» – трех бледнолицых. Всех их нужно было убить, чтобы они не показали сюда дорогу полчищам негодяев. Это остров индейцев, это символ их свободы, и его охраняет Дух – хранитель леса.

Настроения молодого кри не понравились Отоми. Надо было усмирить воинственный пыл индейца.

– Послушай меня, – начал он. – Я знаю, бледнолицые причинили твоему народу много горя. За это ты вправе ненавидеть их, но поверь, высший суд справедливости не в том, чтобы убить, а в том, чтобы простить. Прости их. Не применяй против них оружия. Позволь это мне. Обещаю тебе, всё, что будет нужно, я сделаю сам. После исцеления души, они будут совсем другими. Понял ли ты меня, сын леса?

Молодой кри сжал зубы. Он весь противился тому, что ему предлагали. Он не умел прощать. Но его просил Великий Маниту, творящий добро и способный карать зло. И он согласился.

– Я не трону их. Но только в том случае, если мой брат жив.

– Твой брат жив и здоров, – улыбнулся Отоми. – Он в безопасности, спрятанный. Смотри вниз. Видишь, там человек. От твоего братишки он узнал, что ты ранен и хочет тебе помочь. '

– Ваконшече! Лесной дух! – вскрикнул юный кри. И опять, благоговея взглянул на Отоми, который так запросто читал далёкие мысли других людей. Вот и сейчас он без труда понял, что творится в голове юного индейца.

– Не волнуйся, раз тебя там нет, я верну его, но не сейчас, а то он может нам помешать. Ровно через полчаса он повернёт обратно. Мы же должны успеть за это время. Сдаётся мне, он устроил коварную западню врагам своим.

Отоми весь обратился в слух. Его чуткие органы шарили по земле как локаторы, которым не было равных. Зелёный густой покров растительности не мог помешать ему. Он отмечал всё: мышь, трепетавшую от страха под листиком, ежа, вынюхивающего добычу, более мелких насекомых, не говоря уже о крупных обитателях, кои не могли укрыться даже от Димки.

Что до него, то он просто наслаждался свободным парением, струёй свежего воздуха, которая обдавала его. Состязаться с корифеями природы он не мог, без борьбы уступая им первенство. Ведь известно, насколько остёр орлиный взгляд индейца. А Отоми, так тот вообще работал только по биополям, не применяя зрения. Где же ему за ними угнаться. Словом, в следопыты он не годился, тем более в воздушные. И ему оставалось только наблюдать величественную панораму лесов, дышать полной грудью и впитывать в себя то дивное, беспредельное пространство, где царствовали только птицы да шальной ветер. В нём пробуждались и росли истинные чувства, что незримыми нитями связывали его с природой.

Видя, как радуется землянин, Отоми совсем убрал чёрную завесу, всё равно здесь не от кого прятаться, а землянину польза, ибо все они закостенели и зачерствели в своих городах, так пусть же он отмоется здесь. Кровью, жилами своими коснётся родной земли, надышится её просторами и ещё острее будут его нервы, ещё острее ощутит он эту неразрывную связь с природой.