– Не хочу. Да еще сейчас, когда осталось каких-нибудь минут сорок, пусть час… Ты просто не представляешь, что со мной творится.

– Представляю. Потому я и завел этот разговор. Это настолько сильно, что я улавливаю. Но Маран… Ты ведь сделал выбор, я правильно понимаю?

– Да, – сказал Маран. – Она бесспорно моя женщина.

– Еще бы, – усмехнулся Поэт. – Другая вряд ли выдержала б твои художества. Собственно, мне это было ясно с самого начала. С момента, когда я увидел ее на Земле и услышал… то есть ощутил… эмпатически… ее реакцию на… ну я произнес твое имя… Словом, был такой всплеск, что я сразу понял, кому предназначен этот приз… как ты догадываешься, ее данные я приметил и оценил сразу… Ладно, это не суть важно. Но твое поведение… У меня даже появилось подозрение, что ты не совсем осознал…

– Ты считаешь меня полным идиотом? Я понял в секунду.

– Тем более. Что ж ты тогда творишь-то? Ладно, до сих пор я был рядом и более или менее тебя удерживал. А что будет теперь? Ты не боишься все испортить?

– Боюсь.

– Ну тогда решайся. Так делают все. Ты же знаешь каноны.

– Я – не все, – сказал Маран. – Посоветуй что-нибудь другое.

– Другое? Что я могу посоветовать? Если ты не хочешь быть, как все, оставайся самим собой. Преодолевай. Возьми себя в руки.

– Попробую. Вот и орбитолет.

Дан поднял голову, серебристый, похожий на летучую рыбу орбитолет вынырнул из облаков и шел на посадку. Он поднялся с места и вдруг услышал свое имя.

– Может, попросишь Дана, чтобы он меня заменил? – предложил Поэт. – Или тебе неловко?

– Неловко тоже. Но и не очень красиво. Ты же знаешь, какой он деликатный и стеснительный. Для него это будет мучением. Только в крайнем случае.

– Послушай, Маран, – Поэт вдруг оживился. – А она? Она знает? Ты говорил?

Маран промолчал.

– Нет, конечно. Опять все берешь на себя.

– Поэт, уж это не предусмотрено никакими канонами! Почему я должен перекладывать на нее свои обязанности? Где это видано? Никто такого не делает.

– Великий Создатель! Ты хочешь придерживаться канонов и одновременно плевать на них? Выбери что-нибудь одно.

Маран молчал, и Поэт добавил чуть насмешливо:

– Ты же – не все. Так поступи, как никто. Не надо быть таким гордым. Поделись с ней. Это наилучший выход. В конце концов, она ведь земная женщина. Она и не подозревает, что положено, что нет. А вдвоем проще справиться. И вообще в любви участвуют двое, пусть мы тут подзабыли эту аксиому. И, наверно, зря. Надо ее вспомнить.

– Может быть.

– Так вспомни. Начни с себя. Ты же любишь быть первым.

– Подумаю. Но сначала попробую сам.

– Смотри, не опоздай.

– Постараюсь.

Выйдя из переходника астролета, Дан увидел в коридоре Нику и Наи. Наи сразу сорвалась с места и побежала навстречу, а Ника пошла лениво, покачивая бедрами и поправляя на ходу волосы. Дан уже думал, что Наи с разбегу кинется Марану на шею, но она вдруг остановилась перед ним и, чуть склонив голову набок, стала смотреть на него, не двигаясь.

Маран протянул руку и осторожно, почти не касаясь, провел пальцами по ее волосам. Потом тихо спросил:

– Ты простишь меня?

– А что еще я могу сделать? – откликнулась она.

– Прогнать и забыть. Выкинуть из головы. Будто не было.

– Но ведь было, – сказала она беспомощно и откинула голову в его все еще отстраненную руку.

Маран, не убирая руки, глухо сказал:

– Это Дина. И Мит. А это Наи. – И пока происходила процедура знакомства, шепнул Дану: – Займись Диной и Митом, Дан. Будь другом.

– Конечно, – сказал слегка растерянный Дан, и Маран вдруг легко, одной рукой, подхватил Наи и понес ее по коридору. Минута, и за ними захлопнулась дверь, и когда ведомая Никой остальная компания прошла мимо их каюты, над той уже светился красный огонек.