При одном случае это пренебрежение, высказанное всенародно, глубоко огорчило благочестивого Иоакима и повергло его в безутешное состояние. В один из великих праздников св. Иоаким, как точный исполнитель закона, пришел со своими соплеменниками в Иерусалимский храм с намерением принести по обыкновению своему сугубую жертву Господу и представил ее, быть может, еще более с чистым и теплым чувством, чем все другие. Но каково же было удивление праведного мужа, когда некто Рувим стал презрительно отклонять приношение его, говоря: «Зачем ты прежде других желаешь принести дары свои Богу? Ты недостоин этого как бесплодный». Этот неожиданный упрек поразил сердце праведника. Ему представилось, что, может быть, он точно до такой степени грешен, что гнев небесный справедливо преследует его, наказывая бесчадием.

Эта мысль отняла у Иоакима всю бодрость, он вышел из храма в глубокой скорби. «Увы! – говорил он. – Всем ныне великий праздник, а для меня лишь время слезных сетований». Чтобы найти себе хотя малое утешение, что, может быть, пример бесчадства его не единственный, он из храма пошел посмотреть родословные двенадцати колен. Но удостоверившись здесь, что все праведные мужи имели потомство, и даже столетний Авраам не был лишен этого благословения Божия, Иоаким еще более опечалился и не хотел возвращаться домой, а отправился в дальнюю пустыню – в горы, где паслись стада его.

Сорок дней провел он там в строгом посте и молитве ко Господу, призывая на себя Его милосердие и омывая горькими слезами свое бесчестие в людях. «Не вкушу пищи, – говорил он, – и не возвращусь в дом мой! Молитва и слезы будут мне пищей, а пустыня домом до тех пор, пока услышит и посетит меня Господь Бог Израилев! Боже отцов моих! – молился скорбящий Иоаким. – Ты дал сына праотцу Аврааму в старости: удостой и меня благословения Твоего! Дай плод моему супружеству, чтобы я хотя в преклонных летах мог назваться отцом и не был отверженным от Тебя, Господа моего!»

Между тем слух о происшедшем с Иоакимом в Иерусалиме достиг благочестивой Анны, оставшейся дома. Узнав подробности, а также и то, что Иоаким удалился в пустыню и не хочет возвращаться домой, она предалась неутешной скорби. Считая себя главной виновницей постигшего их горя, она с рыданием восклицала: «Теперь я всех несчастнее! Бог отверг, люди поносят, муж оставил меня! О чем же более плакать мне: о бесчадии ли своем или об одиночестве? О том ли, что я не удостоилась называться матерью, или о вдовьем сиротстве моем?» За время разлуки с мужем она почти не осушала слез, не вкушала пищи и, подобно матери Самуила, в томительной тоске просила Бога о разрешении ее неплодия.

В таком тревожном состоянии духа однажды Анна вышла в сад и в молитвенных думах, возводя глаза к небу, увидела среди ветвей лаврового дерева гнездо едва оперившихся птичек. Вид этих юных птенцов еще более поразил ее скорбящее о бесчадии сердце.

«Горе мне, – говорила она, – одинокой, отвергнутой от храма Господа Бога моего и пред всеми униженной дочери Израилевой! На кого я похожа? Все в природе рождает и воспитывает, все утешаются детьми, лишь я одна не знаю этого наслаждения. Не могу сравнить себя ни с птицами небесными, ни со зверями земными: те и другие приносят плод свой Тебе, Господи; лишь я одна остаюсь бесплодной! Ни с водами: они в быстрых струях своих родят во славу Твою живые творения; лишь я одна мертва и безжизненна! Ни с землею: и та, прозябая, прославляет плодами своими Тебя, Отец Небесный; лишь я одна бесчадна, как степь безводная, без жизни и растения! О, горе мне! горе мне! Господи, – продолжала она, – Ты, Который даровал Сарре сына в старости и отверз утробу Анны для рождения пророка Твоего Самуила, воззри на меня и услышь молитву мою! Разреши болезни сердца моего и разверзни узы моего неплодия. Да будет рожденное мною принесено в дар Тебе, и да благословится и прославится в нем Твое милосердие!»