– Отец сказал, что они выбрали девушек с каким-то геном, – ответила мама. – Он не знает, что это за ген, но якобы он дает совместимость с их расой.

Вдруг дверь распахивается, и на пороге стоит разъяренный отец.

– Я рассказал тебе об этом, чтобы ты не думала, что я отправляю нашу дочь на смерть! А не чтоб ты это рассказывала Авроре! – я отца таким никогда не видела. Он никогда не повышал голос на маму. Даже когда она делала откровенные глупости, он всегда снисходительно к ней относился. А здесь он был в такой ярости, что даже мне стало страшно. – Что вы здесь кудахчите, как курицы? Ей не сделают ничего плохого. Пылинки сдувать с нее будут.

– Да откуда ты знаешь? – мама вскочила и заслонила собой меня.

– Знаю. Но говорить что-то больше не буду, а то у тебя язык за зубами не держится, – обрубил любой спор отец.

– И мне не скажешь? – я разозлилась.

– Скажу, – отцовская злость резко схлынула. – Завтра, – он подходит и обнимает. – Я все расскажу завтра.

Меня выпускают из объятий, и отец выходит из моей комнаты, забрав маму. Он и ее обнял, но она обижена за то, что он на нее накричал, и что-то выговаривает ему с упреком.

Спала я плохо, но все же спала. Долго не могла уснуть. Все крутила в голове мысли о своем будущем. Что все мои планы полетели к чертям. А если конкретнее – в космос.

Какие вещи собирать, отец не сказал. Да и он вообще не сказал, что мне они понадобятся. Поэтому я взяла самое необходимое. Белье, пару футболок, джинсы, любимую пижаму с мишками и фотоальбом. Почему-то про фотоальбом я подумала в первую очередь. Я хотела, чтобы воспоминания о моей жизни “до” остались со мной.

Утром отец был молчалив, а мама – заплаканной. Она обнимала меня и все не могла отпустить от себя. От этого ком в горле, который я старательно сглатывала, не давал дышать.

– Мам, все будет нормально, – уже теперь я успокаивала мать. Мама кивнула, расплакалась и, поцеловав меня, ушла. Я подхватила сумку и пошла за отцом.

– Что взяла с собой? – отец удивленно посмотрел на сумку.

– Да так. Самое необходимое, – пожала плечами. – Или нельзя?

– Не знаю, – честно признался родитель. – Я многое не знаю, – мы сели в машину и выдвинулись в путь. Дорога должна была занять долгих шесть часов, и я приготовилась расспросить все обстоятельно. Но отец, словно спеша мне все рассказать, начал говорить, как только мы выехали со двора. – Аврор, ты, главное, не бойся, поняла меня? – и, дождавшись моего кивка, продолжил: – Они женщин на завтрак не едят. Но и относятся не особо уважительно. Для них они самки, не более того. Но и не обижают. Одна из членов делегации – девушка. Она землянка. Если получится с ней наладить отношения, прошу тебя, не пренебрегай этим. Будь осторожна и больше молчи и слушай. Помни: мы тебя любим, но поступить иначе просто не могли. От тебя зависит жизнь очень многих существ. Если начнется война, мы все станем рабами. Вернее те, кто останутся в живых. Наши технологии и рядом не стояли с их. Прав тот, кто сильнее и умнее. Так что прошу, стань сильной. Может, я многое прошу от тебя в твои восемнадцать лет, но я верю в тебя, – пока отец говорил, мы выехали за город, и отец остановился.

– Почему мы остановились? – я удивленно смотрела по сторонам. – Нам же еще ехать и ехать.

– Нет, мы приехали, – ответил отец и вышел из машины. Я последовала за ним. Не успела оглянуться, как к нам подошли люди, одетые во все черное. Даже маски на лица натянуты.

– Я люблю тебя, Аврора, – отец порывисто обнял меня и, сев в машину, уехал, а меня усадили в черный фургон.

4. Глава 2.

Что произошло в фургоне, я не помню, так как в какой-то момент я просто отключилась. Видимо, чтобы лишнего не видела. Пришла в себя я голая и в какой-то капсуле, к которой было присоединено куча проводов. Аппараты рядом противно пищали, и именно этот звук и заставил прийти в себя.