– Марии, жене…

– Ты бы ещё тёще поклялся! А лучше бы ей одной.

– Почему?

– Так было бы безболезненнее.

– Ты это о чём?

– Я имею в виду, что смерть человека, которому имел неосторожность дать клятву, автоматически от неё избавляет. Надеюсь, ты клялся только на время совместной жизни, а? Вспомни, это, скорее всего, звучало так: «Клянусь тебе никогда не пытаться жить в чужом теле и буду верным своему слову до гроба», не так ли?

– Ты не должен был этого знать! – Семён был потрясён, потому как именно такими были слова его клятвы.

– Мало ли чего я не должен! Вопрос в том, что тогда ты меньше всего задумывался над тем, до чьего гроба твоя клятва будет в силе, наивно полагая, что, согласно статистике, умрёшь первым. Неужели ты думаешь, что Машка будет благодарна тебе, если умрёт раньше и нищей?

– Я не думаю, что она скажет мне спасибо и в том случае, если умрёт богатой… – задумчиво проговорил Саньковский и вдруг до него дошёл весь кошмарный смысл слов приятеля. – Я сам убью тебя!

– Боже, какие мы темпераментные! Перестань петушиться, я просто пошутил. – Длинный снова закурил.

– Шутки у тебя людоедские… – Семён сел на стул, с которого вскочил в порыве праведного гнева.

– Дело не в шутках, а в том, что тебе предлагают. Подумай!

Эти слова были не лишены смысла, и Саньковский начал думать. В процессе этого чисто психологического явления он неожиданно для самого себя пришёл к потрясающему новизной выводу, что всё течёт и всё меняется. Знать бы тогда, что времена изменятся не в лучшую сторону, то вряд ли пришло бы в голову бросаться словами…

– Слово не воробей, а скорее синица в небе, – словно прочитал его мысли Самохин. – Тут же тебе предлагают такого увесистого воробья, что редкий аист с ним сравнится! И суют прямо в руки! К тому же мы должны помочь другу в беде!

– Но только один и последний раз, – с облегчением капитулировал Семён и тут же поёжился. Однако и небеса не разверзлись, и огненный дождь не пролился на клятвопреступника. Зная о существовании бога, он расценил это как знак того, что тот всё ещё бродит по своим неведомым тропкам и мешать не собирается.

– Я думаю, что больше и не понадобится! – довольным голосом проворковал Длинный. – Не могу же я требовать от своего друга слишком многого и слишком часто…

Семён посмотрел ему в глаза и словам не поверил, наткнувшись на взгляд фанатика. «У преступников не бывает друзей», – мелькнуло у него.

– В кого я должен «переселиться»?

– В охранника, например.

– Ничего не выйдет, – радостно покачал головой Саньковский. – Он запомнит меня.

– Даже под наркозом?

– Слушайте! – Димка хлопнул себя по лбу. – Разве обязательно меняться телом с человеком?

– А с кем? С котом, что ли? – встревожился Семён, вспомнив «деталь» плана.

– Ну зачем же утрировать! Нужно мыслить масштабнее! Представляете, что будет, если в банк зайдёт, например, слон? Народ ударится в такую панику, что любо-дорого! К тому же хоботом удобно хватать сейфы!

– Ну, ты загнул! Слон! Не посудную же лавку собираемся грабить! Да и где ты его в нашем городе раздобудешь?

– Вот! – Самохин с победоносным видом бросил Длинному газету. – Читай!

– Так, криминальные новости «У нас за решёткой». В ночь с пятого на шестое мая были задержаны граждане Х. и У., пытавшиеся…

– Да не то! Вот здесь!

– Посетите зверинец! О! Ты думаешь, что…

– Почему бы и нет! Выберем зверя пострашнее, а Семёну всё равно кем быть… или не быть. Вопросы есть?

– Но ведь здесь сказано, что зверинец приезжает только через неделю!

– Тем лучше! Всё это время народ будет нести в банк наши денежки!

– А это идея! Семён, как ты на это смотришь?