Сползая по ножке, Саньковский вдруг заметил сломанный стул. Обломки мигом подсказали, что здесь произошло нечто серьёзное. Мелкая потасовка с ломанием мебели или что похуже? Дышит или нет?

Не на шутку разволновавшись, он направился к дивану и взобрался на одеяло. Всё-таки дышит! Семён влюблённым глазом вытаращился на суженную.

С улицы послышался шум подъехавшей машины. Она долго разворачивалась, затем злобно взвыла двигателем, чихнула и затихла.

– Принимайте товар! – раздался громкий голос. – Рыба! Ещё живая!

Ото всех этих безобразных звуков благоверная заворочалась. Ей всегда действовали на нервы механические звуки, будь то будильник или ремонт у соседей. Вдруг внизу грохнул железом о железо раскрытый люк, и Мария открыла глаза.

И увидела огромный, бесцветный, гипнотизирующий её глаз.

Водитель автомобиля с гордой надписью жёлтыми буквами на синей цистерне «Живая рыбы» сидел в кабине и искоса посматривал на грузчиков. К половине девятого утра те ещё не успели опохмелиться и, в свою очередь, недовольно глядели на него. И тоже исподлобья. В их глазах без труда читалось: «Какая разгрузка с самого утра?! Твоя рыба всё равно дохлая и числится живой только по той простой причине, что ещё не завонялась. Караси, блин, третьей свежести!»

– Ну, мужики! Давайте веселее! Не стоять же мне до обеда! – наивно, исключительно по молодости лет, которых ему было никак не больше двадцати, воззвал к ним водитель.

– Постоишь, никуда не денешься! – процедил один из грузчиков сквозь редкие, прямо-таки антикварные зубы. Его напарник – неулыбчивый толстяк, лишь молча сплюнул, давая понять, что с незваной рыбой он церемониться не будет.

– Мне же ещё в два магазина заехать надо! – приврал водитель.

– Слышь, Живая Рыба! – снова заговорил низенький и тощий владелец стоматологического чуда. – Не рыбой единой жив человек, секёшь? У нас тут ещё кой-какие дела есть. Скажи, Жора?

С этими словами он потащил толстяка в подсобку. Оставшись в одиночестве, Живая Рыба открыл было рот, чтобы высказать мнение обо всех их делишках, как вдруг гневные слова застряли в горле в одночасье. Этому в немалой степени способствовал оглушительный визг.

Он высунулся из кабины, поднял голову к источнику звука и увидел, как нечто пролетело по небу и плюхнулось аккурат в открытый люк машины.

Борец за право живой рыбы быть вовремя зажаренной с ошалелым видом вылез из кабины и успел заметить, как некто извивающийся, тёмный, потусторонний… До отказа раскрытыми глазами он смотрел вслед длинному, блестящему обретённой чешуёй телу, которое выползло из цистерны и рвануло прочь.

Когда снова появились грузчики, Живая Рыба всё ещё стоял, переводя безумный взгляд с люка на балконы дома и время от времени встряхивая головой.

– Ты чего это? Гимнастику делаешь, да? – поинтересовался у него тощий, демонстрируя личный вклад в стоматопатологию. – Я же тебе, Жора, говорил, что ушу – гимнастика для всех!

– Тут та-акое было… – протянул водитель свистящим шёпотом. – Длинное, ползучее, летучее…

– Какая, к чёрту, уша, Жорик? – усомнился Жора в истинности слов напарника и мрачно хмыкнул: – Не понимаю, как в таком состоянии вообще разрешают за руль садиться?

– Пьяный за рублём… Нет, за рубежом или… – начал было цитировать историческую фразу тощий, но запутался в целях жизни и умолк.

– Не, на пьяного не похож. – Хмурый взгляд оценивающе окинул водителя, а затем напарника. – Совсем не похож. Наркоман, наверное.

– Мельчает молодёжь, – родил соболезнование Жорик и сплюнул сквозь многочисленные щели, которые и считались, собственно, его зубами.