Такие размышления должны были более приличествовать какому-нибудь ламе, нежели молодому строителю коммунизма, зародившемуся под бдительным прищуром КПСС. В конце концов Саньковский задумался над этим и испытал приступ ничем неоправданной надежды.

«Так, так, – мысли перескочили на другие рельсы, – откуда я этой мистики набрался? От Машки, что ли? Ведь я не индус, не ислам, да и библию никогда не держал в руках. Какие, к чёрту, инкарнации некрещёных младенцев? Тут что-то другое…

Начнём сначала. Откуда появился осьминог? Ответ: из воды. Где я очнулся? В воде. Вывод: я всё-таки осьминог, потому что пришёл в себя под водой. Бред, ведь если в школе не врали, то речных осьминогов не бывает… А я? Придурок ты, Сеня, несчастный… Стоп! Попробуем опять с самого начала.

Данный осьминог – реальность. Такая же, как и тот факт, что я сейчас в его теле. Напрашивается наглый вывод, что эта тварь, в которую меня занесла нелёгкая, тварь совсем не простая. А откуда берутся все непростые твари в наше время? Либо мутация под влиянием радиации, либо…»

Семён был чужд как предрассудков, так и понятия «скальпель Оккама». Пользуясь воспоминаниями о последних страницах газет, кроме которых давно ничего не читал, он наконец-то с лёгкостью пришёл к потрясающему, единственно верному, как всякое великое учение, выводу, что он – жертва инопланетян.

– Так вот он какой – первый контакт двух цивилизаций! Очень близкий и весьма непосредственный! Махнулась, сволочь, со мной телами и будь здоров, шевели ластами! Можешь их даже склеить от счастья!!!

Не на шутку разволновавшись, Саньковский принялся тщательно исследовать окрестности. Тела, его родного тела, которое сейчас пребывало под гнётом подлого инопланетянина, нигде не было.

«Стоп! Конечно! Как же мог Димка оставить меня валяться на холодной земле! А вдруг, – ему стало не по себе, – они подумали, что я умер? И закопали?!»

Он ещё никогда не умирал, но воспоминание о наваливающейся тьме, в которой… которая вращалась, как водоворот, и засосала его, было ничем не лучше настоящей смерти. И поведение его наверняка было соответствующим. Не приходилось сомневаться, что навыки по оказанию первой помощи у приятелей были такими же, как и у него, то есть равнялись нулю.

«Брр! Такого не встретишь даже у Эдгара По. Похороненные живьём инопланетяне… Так им, конечно, и надо, но всё же…»

Семёну представилось, как он собственноручно, точнее, собственнощупальцеобразно производит эксгумацию в неверном свете молодой Луны. Пытается проникнуть в своё тело через рот или, возможно, через нос, а пришелец отчаянно сопротивляется. Пищевод сотрясают конвульсии, выворачивающие желудок, щупальца победителя проникают всё глубже и глубже в собственный кишечник… Гадость какая!

«Могильного холмика не видно. Похоже, что сейчас моё тело в постели, около тёплой Машки…»

Саньковский хрюкнул от удовольствия, вообразив, как супруга пытается изнасиловать того, кто привык сношаться исключительно с осьминожками. Однако стоп! А вдруг это он захочет её? Это же вполне возможно и тогда Землю заполонят маленькие осьминоги в обличьях мерзких зеленоватых ребятишек… Мало ли на что способна инопланетная генная инженерия!

От острого приступа ксенофобии его затрясло. Цель нашествия стала кристально ясна. Он! Только он один может и должен спасти родную планету и цивилизацию! Избавить жену от сожительства с проклятым пришельцем, в конце концов. Защитить семью – нормальная реакция на инопланетян!

На какое-то время Семён забыл, что осьминог пока что он сам.

Действительность быстро расставила всё по своим местам. Куда с такой рожей соваться, ведь это даже не свиное рыло?! Как он объяснит, что пришелец оккупировал его тело? Но, с другой стороны, надо попытаться, ведь не барахтаться же в этом болоте до конца света!