– Отлично, – говорит Глэдис. – Хотя я, возможно, предпочла бы пирог. С мясом и картошкой. Ты знаешь, что им запретили теперь так его называть? Они должны называть его «с картошкой и мясом», потому что там больше картошки, чем мяса. Но, между прочим, с подливкой он очень даже ничего. Хорошего тебе дня в школе!

Когда Элли наконец уходит, Глэдис вздыхает. Иногда ей становится просто невыносимо слушать свои мысли в пустоте этого дома. Поискав глазами пульт и найдя его на камине, она направляет его на телевизор, приставив как можно ближе, и давит на кнопки, пока экран не загорается. Новости, новости, новости. Какие-то идиоты на диване. Какая-то американская чепуха. Люди, отправляющиеся в космос. Вот и весь выбор, смотреть нечего. Можно было бы почитать книгу, если бы Глэдис удалось ее найти. Или вспомнить, как она называется. Или хотя бы о чем она вообще.

Она берет свой телефон, гадая, кто это звонил ей недавно из холодильника. Нет, не из холодильника. В холодильнике. Когда телефон лежал в холодильнике. Может быть, это ее «парень», хотя он обычно не звонит. Вернее даже, никогда не звонит. Для него только электронная почта. Глэдис смотрит на экран, где высвечиваются «пропущенный вызов» и какой-то незнакомый номер – во всяком случае, не привязанный ни к какому имени. Вдруг она подскакивает от неожиданности, едва не уронив вновь зазвонивший телефон.

«Да?» Глэдис слушает некоторое время, что говорит ей в трубке приятный женский голос. Потом, поразмыслив, отвечает: «Ну да, кажется, у меня есть страховка по кредиту. Сколько кредитов? О, полагаю, шесть или семь. А то и восемь. Можно вернуть страховку? Звучит заманчиво…»

Томас бросает взгляд на свое изображение в углу монитора и пытается пригладить волосы, которые все равно снова встают дыбом. У него мелькает мысль, не стоит ли сделать перерыв, чтобы побриться. Почему-то он даже не задумывается, с чего бы это его бывшая жена могла объявиться, после того как несколько месяцев назад она заявила, что не желает с ним больше разговаривать никогда в жизни.

В поле видимости появляются мужчина в клетчатой рубашке и девочка. И нет, никакой Дженет нет и в помине. Клаудия кивком подзывает к себе девочку.

– Мы провели конкурс в вашей начальной школе в Кавершаме, и победителю предоставляется возможность задать вам один вопрос. – Она приобнимает одной рукой девочку, которой на вид лет девять или десять. – Это Стефани. А это мистер Бересфорд, ее классный руководитель. Давай, Стефани, поздоровайся, не стесняйся.

Томас пристально оглядывает учителя. Тот выглядит достаточно молодо, так что вполне годился бы ему в сыновья. Девочка робко машет рукой в качестве приветствия, а Томас говорит:

– Моим классным руководителем был мистер Дикинсон. Что там с ним, интересно?

– А, это Тони Дикинсон? – произносит мистер Бересфорд. – Насколько мне известно, он вышел на пенсию, а где-то около года назад умер. Помнится, я читал об этом в школьной информационной рассылке.

– Это хорошо. Он был мерзким ублюдком-садистом. Однажды он влепил мне три удара тростью по заднице – за то, что я чесал нос в классе. Надеюсь, он хорошенько помучился перед смертью.

– Майор Том… – сквозь стиснутые зубы говорит Бауман. – У майора Тома очень… специфическое чувство юмора, Стефани. Он совсем не то имеет в виду.

– Нет, я именно то имею в виду. Думаю, старику Дики просто доставляло удовольствие лупить мальчишек. – Томас вновь переводит взгляд на мистера Бересфорда, с его модной стрижкой и хипстерской бородкой: – Полагаю, в наши дни в школах подобного не допускают. Проверяют на наличие криминального прошлого и все такое.