– Слышь, козлик, которого бабушка сильно… ха-ха-ха! Извини, остановиться не могу… Тебя потрогать можно?!

– Нельзя! – рассердился неизвестный пришелец.

– А почему?

– А потому, что перед тобой царь всех сатиров! Хохочущий Шилимбо!

И столько торжественности было в интонации козлоногого, что Петр, никогда в жизни ни кому не веривший на слово, поверил. Не до конца, конечно, но замереть от удивления все-таки смог.

– А чем докажешь, что ты царь?

– А тем, что пришел тебе дать много денег.

– Да ты не царь! Ты – юморист! – грохнул Петр новым взрывом смеха. Вся дальнейшая беседа так и происходила под громкий хохот Губанова и под нервный смешок царя сатиров.

– Да нет! Шилимбо никогда не врет! И чтобы убедить тебя, давай договоримся о сумме. Хочешь миллион?

– Даже в евро?

– Без проблем!

– А почему только миллион? Хочу десять!

– Принято! Ты заявил о желании иметь десять миллионов евро!

В тот же момент за спиной козлоногого появилось огромное табло, на котором загорелись огненные цифры: 10 000 000.

– Стоп, стоп! – стал более тщательно обдумывать происходящее Петр. – А что, уже сумму изменить нельзя?

– Опять-таки не могу говорить неправду, а жаль… – Шилимбо тяжело вздохнул и стал с явной неохотой признаваться: – Можно, но только в сторону… повышения.

– Да?! – обрадовался именинник. – Тогда уж давай округлим до ста миллионов. Чего мелочиться?

– Принято! – воскликнул козлоногий и засмеялся. Но как-то радостней смех у него стал получаться, чем раньше. В тот же момент на табло добавился один нолик.

– Но сразу предупреждаю, убивать, воровать и подписывать что-либо кровью я ничего не буду! – при этих словах Губанов гордо задрал подбородок. – И с фальшивомонетчиками связываться не желаю.

– А и не надо! Есть, конечно, несколько условий, как же без них. Но они касаются чисто технических сторон получения богатства, и ты их решишь без проблем. И не смейся так счастливо: трудности у тебя все-таки будут!

– Я вообще не пойму, за какие такие заслуги мне обещают несметные сокровища?

– Все очень просто! – Шилимбо выставил руку вперед и стал загибать свои пальцы с налакированными ногтями. – Во все времена я был самым великим и радостным смеяльщиком. И по праву стал царем среди сатиров. Но в последнее время ты так достал своим хохотом наш мир, что мне, Хохочущему Шилимбо, пришлось срочно принимать меры. И я решил избавить тебя от самой мысли смеяться. И тем более смеяться радостней, чем я.

– А палача почему не послали?! – Петр представил, как его пытают смехом, и в бессилии стал вытирать сочащиеся из глаз от смеха слезы.

– Нет такого у нас влияния на вашу действительность, – признался царь сатиров. – Но я нашел другой выход: очень большие деньги или их отсутствие навсегда должны лишить тебя радости жизни.

– Скорей наоборот: я только и буду смеяться над тобой всю свою оставшуюся жизнь!

– В вашем мире такое невозможно: еще ни один сильно разбогатевший человек не стал более веселым. Со временем ты сам поймешь и подтвердишь эту аксиому. А если ты не сумеешь воспользоваться своим богатством, то…

– То тогда опять останусь прежним и буду еще больше радоваться жизни! – перебил его Петр, от хохота елозя ногами по ковру.

– … То тогда сожаление разъест твою натуру, словно кислота, разъедающая хлопковую ткань. Это тоже теоретически доказано и проверено длительной практикой.

– Ага! Что-то я такое подобное читал… Про украденный смех, кажется? И ты хочешь мой смех забрать себе за большие деньги?

– Нет! Мне хватает своего смеха. А вот твой раздражает и мешает.

– Ну ладно, коли так. – Петр, пошатываясь, встал с кресла и решился: – Давай свои деньги и свободен. А то меня друзья заждались в пивбаре. Праздник ведь…