– Приятного аппетита, – как обычно негромко произнес полковник, – Прекрасный сегодня завтрак. М-м-м! Яичница с беконом и французским сыром – легко и очень питательно. То что нужно перед насыщенным трудовым днем. Вы сегодня прекрасно выглядите, товарищи. Иван как всегда – бодр и подтянут. А вы, Раиса, очаровательны.

Хаскин замолчал, ожидая что кто-то среагирует на приветствие. Непрошибаемый Вэн с каменным лицом пил компот и разглядывал огромную мозаику на стене столовой. Рая, давясь бутербродом, изобразила благодарность за назойливый комплимент и что-то промычала набитым ртом. Она постаралась поскорее запихнуть в себя следующий кусок, чтобы не быть обязанной вести беседу. Возможно, если ему не отвечать – он уйдет.

– Все благодаря тому, что продуктовое обеспечение Звездного городка осуществляется по первой категории, – продолжал полковник, – Недавно были попытки срезать паек у административно-хозяйственного персонала, но товарищ Теккин, при моем скромном участии, смог отстоять вопрос в Минфине. И это правильно. Люди прокладывают дорогу в космос, не важно на какой должности, и они все имеют право на качественное питание.

– Зато других можно морить голодом, – Вэн кажется впервые заметил существование Хаскина в своей вселенной.

– Простите… – замялся Хаскин, – Я не совсем понимаю, Иван…

– Все ты понимаешь, – отрезал Вэн, – Забастовка рабочих в Кузнецке месяц назад. Им подняли нормативы и срезали премии. Волнения шахтеров в Воркуте. Голодные обмороки людей в очередях за хлебом на Урале…

В выражении глаз Хаскина на мгновение промелькнуло что-то похожее на злость, но он моментально вернул лицу свою обычную маску симпатии и участия.

– Я понятия не имею о чем вы говорите, – без тени смущения ответил полковник, – Наверняка это всего лишь слухи. За ними нет фактов. А что есть? Есть люди, которые, к сожалению, не любят нашу Родину, хотя и пользуются всеми благами, что предоставляет им советская власть. Такие готовы за подачки наших врагов на Западе распускать самые лживые наветы.

– У него в комитете специальные папочки заводятся, – Одинцов снова вычеркнул Хаскина из списка для общения и обращался к Рае, будто полковник и не сидел за одним столом с ними, – Красного цвета – для благонадежных, желтый – для подозрительных, черный… – Вэн на секунду перевел взгляд обратно на полковника, – Для меня же черный, да?

– Вы слишком много болтаете, Одинцов, – в голосе Хаскина куда-то исчезла вся мягкость, он стал властным, холодным и впервые совпал с ощущением, которое с самого начала вызывал в Рае, – Слишком много для человека с вашим прошлым.

Вэн выпрямил спину и сразу стал выше Хаскина почти на голову.

– А ты знаешь, мне – плевать, – спокойно сказал Вэн и скрестил руки на груди, – Можешь записывать что угодно, доносы строчить куда угодно. Я всю вашу партию, всех ее прихлебателей и твой вонючий комитет видел знаешь где?

Хаскин задержал на Вэне свой уже известный Рае взгляд ядовитой змеи, но внезапно встретил отпор – на побывавшего в переделках летчика-испытателя какие-то детские гляделки не производили должного эффекта. Подождав минуту, Хаскин сморгнул, повел бровями, ухмыльнулся.

– Ну что ж, – со вздохом заметил он, – есть и такие, что не способны оценить все преимущества социалистического общества. Иногда это наследственное…

Вэн рывком поднялся. Смачный звук оплеухи прозвучал в столовой ясно и отчетливо. Хаскину повезло что это была именно оплеуха, так как если бы Вэн ударил кулаком, то голова полковника рисковала просто оторваться от шеи. Все трое мигом оказались в центре внимания двух десятков пар глаз. Хаскин сидел не шевелясь, кажется не веря в то, что произошло. Ухо пострадавшего пылало как алый кумач на первомайской демонстрации.