«Так и знала, скоро здесь будет нечем дышать», – подумала Лиза.

– Где помощница? Воробьева! Иди сюда, – из-за кулисы пробился требовательный голос, и Лиза спешно нырнула в бархатные портьеры, где нашлась и сама Анжелика, уже обутая в туфли на высоченном каблуке и наряженная во что-то вроде платья-коктейль, темно-серого, усыпанного блестками.

– Что? – недовольно спросила Анжелика.

Лиза опустила глаза и отчаянно напряглась, чтобы не засмеяться.

Хмурая Анжелика была накрашена просто чудовищно. Темная бордовая помада, вообще, почти черная, и синие тени с длинными стрелками, все какое-то просто блядское, уродливое, и совершенно ей не к лицу.

– Ты сейчас такая же будешь, – сказала Анжелика, наверняка прочтя все ее мысли.

– Извините, – зашелестела Лиза, начиная краснеть.

– Не называй меня на «вы», это непрофессионально. Знакомься, это наш визажист, – она подтолкнула Лизу в объятия скучающей полной женщины. – Иди с ней в гримерку, там сразу и костюмер.

Задворки съемочной площадки оказались совсем необитаемы. Сплошные коридоры, голые комнаты и пыльные лампочки без плафонов. В гримерке стоял только верстак, испещренный кляксами от сигарет и кофейными полумесяцами.

Лиза гадливо тронула столешницу. Та была липкой и холодной. Стены гримерки казались чистыми, но прикасаться к ним тоже не хотелось.

– Табурет бы хоть поставили, – сказала визажистка, грохнув пухлую кожаную сумку на верстак. – Совсем ведь устроиться негде. Косметику где берешь?

Она промокнула веки Лизы влажным тампоном.

– Пока нигде, я только сюда переехала, – сказала Лиза. – Это обязательно?

– Значит, пока нигде не бери. Я расскажу, где взять. А, ну да, что ты спросила?

– Обязательно… всё перекрашивать… так сильно? – произнесла Лиза, осторожно двигая губами.

– Там синяя подсветка, а у камеры низкий контраст, или как его.

– А нельзя…

– Ну, ну, минутка молчания, – визажистка хрустнула тюбиком.

Лиза скосила глаза на язычок помады. Боже, почти фиолетовый, – ужаснулась она.

– Умоешься потом. Я тебе оставлю визитку, если интересует визаж, маникюр, макияж – всегда рады, цены умеренные. Глазки закрываем.

Лиза прикрыла глаза. «Успокойся», – подумала она. Это не конференция и даже не театр. «Это просто видеосъемка. Возьми себя в руки, расслабься». Лиза стиснула липкие губы, и у нее дрогнула правая коленка.

Она так и стояла, не открывая глаз, а визажистка накладывала один слой за другим, и еще слой.

– Ну чё, готова моя девчонка? – спросил кто-то новый.

На пороге стоял низкорослый парень в очках и с отбеленными волосами, одетый довольно непримечательно.

– Костюмер, дорогая, – он выставил указательный палец, аккуратно перебинтованный желтым сантиметром.

– Готова, – сказала визажистка. – Дать полюбоваться?

– Н-нет, спасибо, – Лиза подумала, что лучше такого не видеть. – Хотя ладно, давайте.

Вообще-то, макияж был совсем неплох. То есть, если бы Лизе хотелось превратить себя в сучку, готовую на всё ради хорошей жизни – лучше раскраски было не придумать. Дикие раскосые тени, блеск и контур – оружие, а не косметика. Мужики изошли бы слюной.

Нет, помада лежала слишком густо, и ядовитый оттенок тоже не годился. «Чересчур нагло и бессовестно», – подумала Лиза. Все-таки я не до такой степени экстраверт.

– Ну, раздевайся, – потребовал костюмер.

– Что? – не поняла Лиза.

– Снимай одежду.

– Зачем?

– Обмерим, – он изобразил, как снимает мерку. – И выберем платье. Ну, бегом.

Лиза медлила, изучая скучные углы гримерки. Спрятаться было негде, и визажистка уже испарилась.

– Ты… вы не могли бы отвернуться? – спросила она.

– Да что там, – отозвался парень. – Всё равно придется на тебя смотреть и тебя лапать. Ну, бодрее, не можешь раздеться на публике – какая ты тогда актриса?