– Ну, ну!

– Баранки гну! Короче, я предпочитаю, типа, раком. И типа в жо…..

– Дура, нельзя говорить «жопа».

– Заткнись, Юлька.

– Это же интервью!

– Ну, тогда сама давай говори, – Аня сунула диктофон подруге.

– Я, – сказала Юля и расхохоталась.

– Познавательно, да.

– Я люблю… эти самые, резиновые члены… и золотой душ… и… и… мастурбировать с помощью ХОМЯКА-а-а!..

– А-а-а-а!.. – разрыдалась Аня, колотя ладонями по крышке бассейна.

– Дальше вопрос! – подал голос Дима. – Дальше вопрос. Ну, здесь как раз про наркотики.

– Фу, это не в теме, – сказала Юля и нахмурилась.

– Об этом всегда спрашивают.

– Три-четыре!

– Когда выходишь на сцену и чувствуешь зал!

– Наркотики тебе просто не нужны!

– Всё, что мы делаем, само приносит достаточно кайфа!

– Музыка – лучший наркотик!

Они замолчали. Еловый аромат гашиша медленно таял в потоках теплого озонированного ветра.

– Кондишку накрутить бы, – Аня зевнула.

– Расскажите про ваши творческие планы, – сказал Дима, увлекшийся ролью журналиста.

Девушки не ответили. Когда Дима открыл рот, чтобы повторить вопрос, Юля отозвалась, не поднимая диктофон ко рту:

– Да что рассказывать… на сайте всё есть. Харят меня ваши творческие планы.

Аня встала и ушла за пультом. Дима спросил:

– А какие у вас мечты?

Кондиционер пискнул, заворочался, и в комнате повеяло сухим холодком.

Юля презрительно чихнула.

– Мечты… я вообще не помню, что это.

– А я мечтаю сдохнуть, – сообщила Аня, защелкивая пульт.

– Так, – Юля по-змеиному гибко поднялась. – Кончать пора этот фестиваль.

Взвесив диктофон на ладони, она швырнула его через комнату. Серебристая коробочка ярко сверкнула в полете, треснулась о стену и рассыпалась на мелкие куски.

За глыбой дымчатого стекла в ряд сидели трое: хмурая девушка с черной прямой челкой, длинный тип в костюме и скучающий молодой человек в очках, со впалыми щеками и выбеленной бородкой.

«Неприятное сборище», – подумала Лиза, ерзая на высоком табурете. И сразу одернула себя – об интервьюере нужно думать хорошо. При тренингах учили, что на собеседовании лучше сидеть прямо, но расслабленно, и чтобы носки туфель смотрели куда угодно, только не в сторону выхода. Руки следовало держать на виду, но подальше от лица. Взгляд должен описывать малый или большой треугольник – глаза плюс рот или узел галстука. Узел – при более формальном общении.

Но главное вести себя естественно и уверенно, что бывает очень трудно, когда пытаешься упомнить все эти мелочи.

– Приветствую, меня зовут Аркадий Члеянц, – представилось центральное лицо триптиха, худое, с косичкой. – Я помощник исполнительного директора студии «Мега-44», в которой вы и находитесь. Слева от меня – наша звезда, Анжелика Лето…

– Нельзя урезать начало? – кисло спросила «звезда», девушка с вороной челкой, похожая на школьницу из японского мультфильма.

– Э-э… – помощник директора глянул по сторонам и вернулся к разговору. – Ладно, если никто не против, давайте начнем собственно кастинг.

Позади него вспыхнул синий прямоугольник, оказавшийся большим плазменным экраном, на котором через секунду возникло крупным планом огромное, смутно знакомое лицо.

«Боже, это я», – ужаснулась Лиза. «Почему никто мне не говорил, что у меня такой нос?» И Макс, тоже хорош. Не мог с утра заметить, как я безобразно накрасилась.

– Прошу, смотрите не на монитор, а в камеру, – сказал помощник, указывая рукой.

Лиза проследила жест и увидела, что к ней беззвучно ползет массивная камера на штативе, за которой прячется оператор. Лиза уставилась прямо в стеклянный зрачок, и это было куда легче, чем наблюдать себя на большом экране. Она машинально поправила волосы и сразу же убрала руку.