Геннадий выскочил на сцену, встал за кафедру и поднял обе руки в приветствии, также, как до него, сделал Кормчий:

– Спасибо, что отметили мой вклад в науку, в развитие всех народов нашей галактики!

Все снова захлопали, видно, что Батюков понравился.

– Мой вклад математический, – продолжил он, когда приветственные аплодисменты стихли:

– Все формулы пришли ко мне в один момент озарения, самого яркого, ярчайшего в моей жизни!

Батюков сделал паузу, и из зала тут же спросили:

– А о чём ваша теорема? Какие новые свойства она утверждает?

Ноэль хорошо видел, что услышав этот вопрос, Гена закрыл глаза, приставил ладони ко лбу, как бы закрывая лицо, но на самом деле, он приложил пальцы ко лбу над бровями, постоял так некоторое время, потом ладони опустились, он поднял взгляд к звёздному куполу и, наконец, глядя в зал и жестикулируя, начал рассказывать:

– Если куб пространства-времени устремить к нулю, или к порогу мнимости, то на самом рубеже перехода пространства-времени в отрицательную вселенную анти-материи с отрицательным временным показателем, мы войдём в дифференциальную фазу, где пространство-время расщепляется на пару мнимого пространства-времени и пространства-мнимого времени. Дифференциалом для линейной функции служит угловой момент вращения, задающий вектор вхождения в поле дифференцированного пространства-времени. Что, помимо прочего даёт основания для возникновения гипотезы об условно-корпускулярном характере Большого взрыва, где условно-мнимые корпускулы инициируют генезис протовакуума и генерацию первичных додекаэдров векторного пространства-мнимого времени…

У Ноэля появилось ощущение, что он поэму на непонятном для себя языке выслушал, где всё – рифма, ритм, и размер, было правильно, но непонятно. В зале тоже, наверное, так решили, поэтому аплодировали Батюкову долго. И, снова раздался вопрос из зала:

– А сколько вы работали над таким результатом?

И с другой стороны тоже вопрос прозвучал:

– Это серьёзное математическое решение, а вы же – геолог, у вас самая прикладная профессия, как долго вы изучали математику?

На эти вопросы Геннадий ответил так:

– Сказать по правде, это открытие пришло именно, как озарение – свыше пришло. Это послание Человеку о том, что надо оторваться от Солнечной системы, пора по-настоящему утвердить себя в космосе и, как сказал Александр Иванович Бореев: «Встать вровень с богами!».

После такого ответа весь зал, стоя, Батюкову зааплодировал. Гена поклонился, поднял над головой руки в жесте рукопожатия и, сияя широкой улыбкой, вернулся на своё место.

Последним вышел на сцену Николай Николаевич Скачка. Ноэль увидел не паренька, как казалось издали, а вполне взрослого человека, невысокого и крепкого, но улыбчивое лицо, с широко расставленными глазами, делало его похожим на мальчишку. Николай подождал, чтобы стихли приветственные овации, и без особого вступления начал:

– Прочёл тут, он указал на экран, как именно я отрекомендован, так, вот, сразу же оговорюсь – да, контакт с высшим разумом, бесспорно произошёл, но к сожалению, этот случай не предполагает дальнейшего развития отношений. Всю свою жизнь я провёл в космосе, даже родился на космическом корабле за пределами галактики, и знаю, что случаев встречи с представителями высших инопланетных цивилизаций накопилось уже порядочно, зайдите на любой форум пилотов исследователей, и вы сразу в этом убедитесь, конечно, невозможно отделить правду от вымысла на таких форумах, и если есть моя скромная заслуга, то она в том, что в нашем случае установленного контакта всё подтверждается документами, корабль вёл запись, также всё зафиксировано бортовым самописцем, а это, если мало ли кто, будучи далёк от специфики дальних полётов, не в курсе, то я поясню, что фальсификация записей бортового самописца невозможна в принципе. Это предисловие, сейчас перехожу к докладу. Мы шли к СС, когда наш корабль, Гончие-Псы-Галактики получил повреждения. Мы попали в поле искривления магнетара CMS 1616, и нас накрыло серией магнитных возмущений, в результате произошёл сбой параметров навигации, и Гончая не могла войти в червоточину, кроме прочего, наши ресурсы были на исходе, мы не могли продержаться в пути 15-20 лет. В такой ситуации, наш выбор состоял из двух вариантов, остаться в секторе доступности, пытаясь нейтрализовать нарушения, что было чревато попаданием под новые вспышки, экранировать которые, нам оказалось не под силу. Или двигаться линейно, держа курс на СС, с небольшим склонением к следующей известной нам червоточине, достичь которую мы могли через три года пути по земному реальному времени, но для прохождения этого маршрута, нам также не хватало энергии. – Николай сделал паузу, и из зала тут же спросили: