– И ты, конечно, сбежала?

– Представь себе – да! Я девушка не простых кровей, не принцесса, конечно, но знатного рода. Была даже погоня! Но все сложилось удачно. Однако, по приезде сюда все обернулось совсем по-другому. Альбрехт быстро охладел ко мне, а потом и вовсе заточил в моих покоях. Позднее до меня дошло, что вся эта эпопея была затеяна лишь для того, чтобы заманить заигравшуюся в своих фантазиях деву в свои владения. Владыка уже тогда понимал, что не здоров. Ему просто нужен был личный целитель. А потом…

Старуха указала на свои шрамы и торчащие из-под кожи крючья с кусками обрезанных веревок.

– Он тебя пытал?

– Скажем так: это было частью его плотских игр. Он подвешивал меня на крюках над своим ложем. На ночь, а когда и на сутки. Да много что делал. Ни будь я лекарем, давно бы подохла.

Старуха замолчала.

– Но он тебе доверял… – с укором добавил Хаук.

– Да. Кому-то же нужно доверять. Даже такому животному как он.

– И ты его предала.

– Я не солдат. В жены меня не взяли… Так что я не давала ему присяг и клятв в вечной верности, – сухо ответила Марен.

– И то верно, – кивнул Хаук.

– Да и болен был уже старый козел. Я сто раз говорила, но… он не слушал. Сердце ни к черту. Легкие – решето, харкал кровью. Про печень и говорить не стоит. Думала, хоть помрет достойно, как мужик. А он и тут облажался… – Марен горько вздохнула и утерла одинокую слезу.

– Как хоть хоронить то его будут? Королевских кровей все же ублюдок то мой был.

– Не знаю. Седрик не говорил об этом, – ответил Хаук.

– Родной дядька твоего короля, как-никак. Пытался убить кровного брата – не получилось. С тех пор на ножах. Его спасало только то, что государство наше разрознено было. А войско у владыки сильное. Да и границы свои он крепко охранял от всякой нечисти. Не пропускал ее дальше стен графства. Потому и очередь до него дошла только сейчас, когда старый король умер, и власть перешла в руки наследника.

– Целая сага. Можно балладу сложить, – усмехнулся Хаук.

– Смейся, смейся. Завтра тебе ответ перед ним держать.

– Не хочу думать об этом, – ответил Хаук отставляя в сторону опустевшую глиняную миску.

– Переживаешь?

– Нет. Просто не люблю ожидания.

– Ах, ну да. Ты ж у нас воин. Наемник сорви голова….

– Головорез. Не стесняйся этого слова, оно хорошо отражает суть… – сухо напомнил Хаук.

Марен улыбнулась.

– Каким ты стал…. А помнишь, когда ты был маленьким, иногда в клетку падали кусочки яблок или белого хлеба?

– Или ягоды… – Хаук вздрогнул и покосился на старуху.

– Да, это я кидала, никто не видит. Это ж еще добросить нужно было… Не подумай, что это были объедки, просто и мне не всегда перепадало. Но, когда владыке что-то было нужно, он умел быть добрым. Приносил подарки…

Почему-то защипало глаза. Хаук моргнул, по щекам покатились две горячие капли, и застыли на подбородке. Он смахнул их и посмотрел на руку. Пальцы его дрожали. Прошлое нахлынуло волной, на миг перебив дыхание. Хаук опустил глаза.

– Спасибо, – Второй раз за этот день он вспомнил это слово…

– Ну вот и нашла слава своего героя… – усмехнулась старуха. – Да не за что!

– Я этого не забуду, – тихо проронил сурровый наемник.

Она потрепала парня по волосам и спрыгнула на землю, чуть не оставив свои лохмотья на телеге. Хаук вытер лицо и тоже встал на ноги.

– Если проголодаешься, кухня там. Найди Отиса, он дворецкий. И не пугай прислугу, они тут и так пуганые.

Указав на окна кухни, выходившие во двор, Марен молча откланялась и отправилась обратно в замок. Вероятно, чтобы найти себе новую одежду. Когда она ушла, Хаук встал перед рыцарями и решил без суеты изучить их особенности.