Как после этого я должен был себя вести? Относиться к родному ребенку? Как царь Салтан к неведомой зверушке? В бочку засмолить, в море укатить? Как? Я на них, на ГРОЗ непогрешимую, наплевал и жил, как живут люди с людьми. Программа не программа, а я её любил. Я ей сказал: будем рожать им назло! Наплодим новую расу. Давай, моя девочка! Тем более, что ты произвела на свет красивейшее дитя. Она же оказалась мстительной. Она не прощала мне ничего, ни единого слова, что было сказано ей поперёк. Да и ревновал я её до потери ума, это правда. Она тоже дралась, будь здоров! Фырчала и царапалась как кошка. Я после таких атак оставался с разодранным лицом и, если бы не регенерирующие препараты, я постоянно ходил бы с фингалами под глазами и разодранным носом. Конечно, я прощал её всегда. После рождения дочери детей она уже не хотела, или не получалось больше, поскольку в ней что-то сломалось. И говорю это в сугубо конкретном смысле. Именно некая поломка, как ломается деталь в тончайшем, сверхсложном биороботе, созданным гением неведомой цивилизации. Она была художественное произведение больше, нежели живая женщина. И постепенно ко мне совсем остыла. Но не уходила. Пользовалась мною. Я же пользовался ею. Так и жили. А когда она меня доставала, я её просто учил, как учат сук пониманию своего места в мире земных людей, а не как она привыкла в своем полудиком обиталище.

Рита, – Ну, ты и экземпляр! К дочери – Салтан, к матери – султан.

Венд, – Да. Поучите меня морали, сидя тут на Земле. Гелия сама не хотела тихих семейных радостей. Не понимала, зачем они и нужны. Она жаждала яркости, всеобщего внимания и варварской роскоши. Я дал ей свободу, как мы привыкли это делать и на Земле. Но она, попав в тот местный, якобы культурный порочный круг стала просто сукой, и только мой поводок и держал её, чтобы она не лезла в их благоуханные мусорные кучи, именуемые «жизнью для избранных». А так? Она свалилась бы на самое дно, легко! А я не дал ей этого. Спас её ангельские потроха в неприкосновенной чистоте.

Рита, – Как же в таком случае «Дар Надмирного Света»? Который ты привёз с собой? Замена утраченной жены, вроде копии?

Венд, – Ничья она не замена! И уж тем более не копия. Это, чтобы поняла ты, как у иного коллекционера, нашёл однажды сокровище и понял, что душа обрела то самое, как говорили древние гадалки: «на чём сердце успокоится». Лучше уже не найдёшь, а худшее не надо!

Рита, – Всякий коллекционер – бездонная бочка…

Венд, – Чего вздыхаешь?

Рита, – Завидую, наверное… Для наших высоколобых умников она загадка. Земная женщина, почти земная. Но почему там-то жила? Откуда? Не сообщала?

Венд, – Слишком много вопросов и все неправильные. Для меня нет в ней никакой загадки. Не больше, чем в любой другой женщине.

Рита, – Наслышана, как ты и там размахнулся во всю свою молодецкую удаль, что и сам подтвердил. А уж изворачивался, расист-праведник! Впрочем, не ты и один… Если там женщины настолько неотразимы, стоит ли и удивляться тому, что многие из вас заводили там мусульманские семьи…

Венд, – Я не Геракл, чтобы лишать невинности нескольких девушек сразу. Да, юные девы, как ты выразилась, на Троле привлекательные… Там, знаешь ли, очень рано девушек приобщают к взрослой жизни. Не поторопишься сам, так тролли уволокут из-под носа или в свой Храм Надмирного Света, или в «дом любви» продадут. Мне была нужна девушка для постоянной и глубокой привязанности, единственная, а не разовая.

Рита, – Это-то понятно. Непонятно другое. Привёз её сюда зачем? Вырвал из родной почвы, подвергал её жизнь риску. И приживётся ли тут?