Откровенность генерала была оценена.

В начале апреля шестьдесят восьмого года с полигона Куру была запущена первая французская ракета «Вероника». Однако вторая просьба – предоставить базу для частей Иностранного легиона – у жителей Французской Гвианы энтузиазма не вызвала. Майор чувствовал на себе косые взгляды. Они, наверное, думают, что я копаю под них с этой стороны. У них звериное чутье. Я лечу с ними, я рискую, как и они, но я для них чужой. Их раздражают мои вопросы, они считают их нелепыми. Их раздражает даже мой жилет. Эти ремни, лишенные блеска, замки из жароустойчивой пластмассы, емкие подсумки на грудном планшете, куда входят восемь магазинов для «УЗИ» и шесть ручных гранат. Все на тебе, не распихано по карманам походного ранца, который так легко потерять. Но и это их раздражает.

Капрал развернул крупномасштабную карту.

Атлантика. Огромная, занимающая треть планшета.

Майор предпочел бы сейчас находиться на песчаном берегу.

Он ненавидел сельву. Ему нравились океанские берега, вечный накат, влажные пески, темные валы перепрелых водорослей. Французы называют Гвиану Золушкой. Так оно и есть. Заняв громадные пространства между порожистыми реками Ояпок и Марони, западным своим краем департамент выходит к чудесному огромному океану, а восточным тонет в гнилой сельве. Эта часть носит имя Инини. Кажется, от слова «вода» на одном из местных наречий. Легионеры знают, где им прятаться… Райзахер… Мелкий сейлсмен, жадный недоумок, салоп, как говорят сами французы… Джек Кроуфт… Когда-то его звали Реджи Тэйт и он водил тяжелый бомбардировщик… Майор крепко сжал зубы, ноющая боль в желудке изматывала. Кул… Бич Божий, как прозвали его в Азии… Лехонь, помешанный на бабах. Полис-вумен Атта. А до нее Клодин. А до нее Элен, Доминик, Беатрис, Габриель, Анна-Мария, Хьюгет, Исабель. Самое невероятное – все эти подружки действительно существовали… И русский… Морис Дюфи… Хорошее имя для русского, хотя, в общем, в Легионе имя не имеет значения…

«В час или в два, – взглянул майор на часы, – мы окажемся в предполагаемом районе падения самолета. Сделав положенное число кругов, пилот высадит нас в сельве и вернется за нами через трое суток».

Проклятые земли. Он чуть не застонал от боли.

Здесь прижились только черные рабы, вывезенные из Африки.

Сен-Жорж да Саюль. Больше никаких поселков. Район Инини – это сплошные болота. Одно дерево цветет, другое плодоносит, третье умирает, четвертое уже умерло, но продолжает стоять над гнилыми лужами, поддерживаемое лианами. Легионеры прекрасно знают, где можно спрятаться от закона. «У тебя нет никаких документов? Совсем никаких? – спросил капрал Тардье Джека Кроуфта еще в Марселе. – Как тебе удалось добраться до нас?» – «Разными путями», – уклончиво ответил легионер. Но большей точности никто от него и не требовал. В тире и на полигоне Джек Кроуфт укладывался в необходимые секунды. Три километра пробегал за двенадцать минут. Мог, наверное, лучше, но не хотел выделяться. После сорокакилометрового пешего перехода по-пластунски преодолевал болото. А в пустом бумажнике таскал истертый на сгибах портретик Саддама. Когда в Эль-Кувейте собиралось Двенадцатое совещание Совета сотрудничества арабских государств (Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн, Катар, Оман и Ирак), именно Саддам предложил проводить все совещания в простой бедуинской палатке, чтобы ни у одного араба не возникло мысли о том, что их вожди могут быть развращены проклятой Америкой. Правда, палатку раскинули в роскошном зале дворца «Баян». В налете на Ирак пилот Реджи Тэйт (теперь легионер Кроуфт) шел в первой волне бомбардировщиков и был сбит одним из первых. Он на всю жизнь запомнил дохлых крыс в бомбовых воронках, наполненных тухлой водой. Потом пытки в отеле «Рашид», превращенном в тюрьму для военнопленных. И все же Тэйт сумел уйти из Ирака. Большой Старик не преследовал его за то, что иногда он путал его с козлом…