Сержант-майор Коттон, время от времени искоса поглядывал на Джона каким-то оценивающим взглядом, наконец, не выдержал:

– Вот что ты вытворяешь, рядовой? – произнес возмущенно. По безучастному лицу солдата промелькнула тень эмоции. Джи-ай, кто с возмущением во взгляде, кто с интересом, повернулись к сержанту-майору.

– Зачем было убивать того черного? Если ты думаешь, что гибель жены и ребенка служат достаточным оправданием для бессмысленного убийства, то ты ошибаешься!

Солдат стиснул кулаки, иначе все эмоции выплеснулись из него наружу.

– Сэр! У него было ружье.

Сержант побагровел, захлебываясь от праведного гнева.

– Он держал его на плече и не представлял опасности!

Лицо солдата болезненно сморщилось, словно он готов заплакать.

– Сэр, может в этот раз я хотя бы успел вовремя! Ниггер теперь не сможет никого убить! Сэр, тогда я опоздал всего на пятнадцать минут…

До вербовки в армию Джон Бейли работал в полиции Лос-Анжелеса. Демонстрации по поводу очередного убийства полицейским чернокожего, быстро переросли во всеобщий расовый бунт. Начались систематические поджоги – сгорело свыше десяти тысяч зданий, город окутал густой и вонючий дым. Пролилось много крови, очень много, сколько именно, не знал никто. Вооруженные негры и латиноамериканцы захватили штурмом на окраинах города несколько правительственных зданий и полицейских участков и, перекрыли баррикадами путь полиции и национальной гвардии штата. Больше недели они штурмовали город и все это время длилась вакханалий насилия и убийств. Когда Джон Бейли вернулся в некогда тихий пригород Лос-Анжелеса, то обнаружил собственный дом пылающим, а окровавленные тела изнасилованных жены и малолетней дочери – на лужайке перед зданием. На похоронах он не проронил и слезинки, а на следующий день уволился из полиции и пришел на вербовочный пункт. В прежние времена с такими психологическими проблемами как у него, в армию не брали, но сейчас гребли любого. Так Джон попал во взвод сержанта Коттон.

Несколько секунд сержант пристально смотрел в больные глаза подчиненного, отвернулся.

Следующие полчаса прошли спокойно. Внезапно сержант-майор замер, глаза настороженно сузились. Рука прижала микрогарнитуру рации к уху, несколько секунд прислушивался.

– Да, сэр! Выполняем, сэр! – рявкнул в микрофон и повернулся к водителю, – Слушай мою команду, рядовые!

Машина затормозила, повернув вправо, клюнула носом вниз и съехала с дороги. Проехав метров сто, остановилась, приглушенно рыча. С утробным гудением опустилась аппарель в корме. Джон увидел тянущуюся к горизонту серую полоску шоссейной дороги, яростное летнее солнце в зените, поросшую пожелтевшим ковылем землю и несколько боевых машин своей роты рядом.

– Выходим, парни! – рявкнул, поворачиваясь к подчиненным сержант – он сидел у дверей.

Об аппарель простучали каблуки, бойцы неуклюже спустились вниз, затолпились позади боевой машины. Не зря сербы во время югославской войны прозвали солдат армии США «пиндосы» (на сербохорватском – пингвин, это прозвище американских солдат за обилие амуниции на солдате, отражающееся на походке). В боевой обстановке американцы постоянно носили на себе с учетом бронежилета, оружия, каски, защитных щитков и другого снаряжения, не менее 34 кг груза. Джон Бейли оглянулся. На юге – длинная полоска пограничной стены. Наивный президент Трамп, строя ее, считал, что сумеет удержать латиносов в Мексике!

На специальных штангах, словно удочках, позади боевой машины закреплены две платформы роботов-пулеметчиков. Ими удаленно управляли операторы, ждущие своего часа за тысячи километров от мексиканской границы – в век интернета расстояние не помеха. Экспериментальное оружие предстояло испытать в реальном бою. Зашумел гидропривод, штанги плавно опустились вниз. Обе платформы моментально пробудились. Задвигались гусеницы, зашевелились, словно в поисках цели, куцые стволы крупнокалиберных пулеметов, выглядывающих из небольшой башенки посредине. Роботы, шустро уползли в сторону, замерли на флангах ротной позиции.