Джек вскрикнул, сорвав с лица простыню, испугавшись, что на него-таки напал призрак миссис Лэнгли. Он почувствовал чьи-то руки на своих ботинках, принялся лягаться, ударяясь икрами о ножки стула. Потом он почувствовал, что его тащат, и перекатился на спину, книгу он теперь держал в руке, а голова освободилась от простыни и ударилась об пол. Он чуть согнул шею, но тут же ударился обо что-то лбом и снова распластался по полу, затем увидел свет и Скизикса, который держал его за щиколотки.

– Ты уже заткнешься? – сказала ему Хелен, вытаскивая книгу из его рук. – И это всё? Всего одна книга! А столько шума и ерзанья. Где моя свеча?

– Я ее потерял, – ответил Джек, проигнорировав остальные вопросы.

– Мне нужна эта свеча. Свечи – штука дорогая. Ползи назад и найди ее. И достань еще пару книг. Эта на вид очень неплоха.

Она некоторое время разглядывала обложку, потом подошла к столу и положила книгу на курительный столик.

Джек поднялся, принялся отряхиваться, сделав вид, что не слышал распоряжение Хелен. Скизикс встал в полутьме под коньком крыши и посмотрел в вентиляционное отверстие в полу, в котором виднелся свет газовой лампы в помещении внизу: кухне мисс Флис. Интерес Джека к книгам сильно уменьшился. Он прошелся пятерней по волосам, заправил рубашку в брюки – после ползания по полу между сваленной как попало мебелью вид у него стал расхристанный. Его рука предательски дрожала, и он сунул ее в карман, потом повернулся посмотреть в окно на улицу и перевести дыхание.

Дождь молотил по деревьям, растущим вдоль обочины. Небо за последние полчаса потемнело от одной линии горизонта до другой, и только над самой дальней его частью над океаном еще виднелся солнечный свет. Вечер уже почти наступил, и солнце клонилось к серому Тихому океану. Дождь все усиливался, и запад превратился в сплошной дождевой туман с вкраплениями умирающего оранжевого цвета. Джеку открывался вид за крышами домов по другую сторону улицы – со всех крыш стекали водопады воды, которая уже накапливалась лужами на перенасыщенных влагой лугах. Он видел и мастерскую таксидермиста дальше по улице на пути к гавани, а еще дальше можно было разглядеть даже части пристани, в остальном скрытой от глаз Джека. Теперь на пристани не было даже рыбаков.

Таверна Макуилта все еще оставалась закрытой – Джек разглядел кажущуюся крохотной издалека табличку, повешенную на вбитый в дверь гвоздь и покачивающуюся на ветру и дожде. Возможно, Макуилт находился на отвесном берегу в луна-парке, который выбрал особо плохую неделю для подготовки к своему открытию, если только они и в самом деле могли выбирать. Луна-парк, отчасти из-за того, что Макуилт оказался связанным с ним, стал странно зловещим. И рассказы доктора Дженсена о складах на набережной никак не уменьшали это ощущение. Солнцеворот был для Джека чем-то большим, чем праздником урожая и каникулами, и это немного привлекало его, но одновременно и усиливало его подозрения в том, что тут происходит что-то неладное.

Макуилт на берег не пошел. Он забрался на крышу своей таверны – на глазах Джека вылез туда через дверь в плоской крыше, и теперь горбился под дождем, а в руках держал пустой маленький бочонок для виски. На крыше был навес с тремя стенками и односкатной крышей, под которым лежало что-то, укрытое брезентом. Он затащил бочонок под этот навес, где можно было укрыться от дождя, потом спустился в открытый люк, откуда появился несколько секунд спустя с огромными очками, стекла которых были закрашены. Он поспешил перенести очки под навес, словно ему было важно сохранить их сухими, и положил рядом с бочонком, после чего неторопливо разжег свою курительную трубочку. Отерев дождевые капли с лица рукавом рубашки, он сдернул брезент с кучи, которую тот закрывал. Под брезентом оказалось что-то вроде мостков, сколоченных из досок и на косых коротких ножках. Две задние ножки были короче, чем передние, отчего вся конструкция как бы устремлялась в небеса, как подставка под огромный телескоп.