Я обратил внимание на то, что он в красных мокасинах. Их еще кто-то носит?

– Понятно, – кивнул я и выжидающе уставился на него.

– Первое, чтобы сразу все понятно было, – начал он, сложив ладони, – я к этому делу никакого отношения не имею. А я у них старший. Один дурак начал сам и второго вовлек в это дело. И теперь оба сядут.

– Очень вероятно, – кивнул я.

Он, видимо, ожидал, что я скажу что-то еще, потому что выждал немного, но я молчал. Тогда Михалыч заговорил снова.

– Я им сам говорил к вам близко не подходить, но до них не дошло. Если они выйдут с кичи, то теперь точно дойдет, я отвечаю. Дойдет так, что они через тот район даже ездить не будут, а если увидят вас на улице, то на другую сторону перейдут.

– Мне это зачем?

– Митька, который это все начал, со мной давно, еще с той стороны. Пацан он верный, но не самый умный, тут я признаю. И я ему воли много дал, но это исправлю. Он мне не чужой человек. А второй, что с ним, почти малолетка, дурак, сам не понял куда влез, он тут всего два дня прожил, пока его не повязали. И с ходу года три-четыре получить… там сложно все, он здесь со старшим братом, тот прямо с войны сюда и на нервяках теперь, я их пока знаю так… – Он изобразил некий жест неопределенности, – короче, давайте найдем способ миром разойтись. Это не угроза, – добавил он.

Это угроза, но опосредствованная, тут я как раз все понял.

– Из хаты они унести ничего не успели, так? – спросил он. – Вы их там и прихватили, так?

– Так, – кивнул я.

– Две тачки сгорели. Насчет второй не знаю, но за первую вы даже не платили, верно?

Я пока ни за одну не платил, но как раз это мы здесь обсуждать не будем.

– Меня тогда грохнуть хотели. За мою машину и груз.

– Я в курсе, за это и разговора нет. Но они кончили хуже, чем вы. Тут вы реально… разошлись. – Он усмехнулся. – Просто Митька еще и с теми тремя дружил раньше, поэтому и старших решил не слушаться. Сложно там все. В общем, я что предлагаю: я вам сам компенсирую потери. Можно наличными, можно машинами, как договоримся. Если что в хате сломали – тоже. То, что залезли, это неприятно, но они тоже на чалке сидят, мозги уже прояснились. Вроде как ровно вы с ними в этом расходитесь. И они мне лично ответят.

Есть соблазн сказать «нет». И одновременно логика подсказывает, что именно сейчас лучше согласиться. Пусть он действует по своему плану, а эти двое пусть едут с ними всеми. Оптом. Разом.

– И что требуется от меня?

– Подписать через адвоката бумагу о том, что не имеете претензий. Почему не имеете, объяснять не надо. А он вам передаст при этом двенадцать тысяч экю, цену двух новых «Патриотов» с небольшим запасом.

– Насколько я помню, кража со взломом здесь не требует заявления от пострадавшего, судят за само преступление. Я никаких заявлений не писал.

– Не совсем так, – он покачал головой. – Закон предусматривает выплаты компенсаций по ненасильственным преступлениям. Если пострадавший расходится с обвиняемым боками, то обвинения могут снять. Если бы они вас грабили, то тогда так не получилось бы, но такого в обвинении нет. Залезли, взяли барахло, вышли, и их приняли. Сопротивления не оказывали, так ведь?

– Не оказывали. Если бы оказывали, то… – Я развел руками.

– Это я уже понял. – Михалыч усмехнулся. – Давайте решим так и с этого момента просто забудем о существовании друг друга.

Ага, забудут они. Но пока режим лоха можно включить. Я тоже ничего не забуду на самом деле.

– Хорошо. Как мы все это сделаем?

– Можем прямо сейчас поехать к адвокату в офис. Можете пригласить своего юриста, если надо. Или кого-то еще, если не верите.