Естественно, о сути ситуации Куропёлкину было открыто решительно не всё, но он был человек сообразительный. К тому же ни единому слову мадам Звонковой можно было не верить.

– Со мной вы ошиблись, – всё же посчитал нужным сказать Куропёлкин.

– Почему же? – возразила Нина Аркадьевна. – Вас отбирали люди сведущие. И посчитали, что вы человек начитанный.

– Начитанный?! – Куропёлкин чуть было не рассмеялся. – Я, в лучшем случае, человек нахватавшийся. Любил посещать библиотеки. И библиотекарш. И нахватался каких-то сюжетных обрывков.

– Проверим, – сухо сказала Звонкова.

– Вам бы пригласить какого-нибудь доцента. Или профессора. Обо всём бы вам рассказали.

– Призывали и таких, – сказала Звонкова. – Толку никакого. От их учёных терминов приходила жуткая скука и даже тоска, насекомые дохли, и ни на секунду сна… Так что пришла ваша очередь, нахватавшегося…

– Хорошо, – вздохнул Куропёлкин. – Попробую исполнить ваши ночные требования.

Ему хотелось спать, устал за день арендного состояния, пошло бы всё на… Вот именно!.. пошло бы всё подальше, Люк так Люк, но и перед Люком не лишним было бы выспаться.

– Вот что, Эжен Куропёлкин, – услышал он. – Против ваших зевот я ничего не имею. Хочу только предупредить. Вполне возможно, что вы сейчас возьмётесь пересказывать мне или «Графа Монте-Кристо», или «Робинзона Крузо», или «Трёх мушкетёров», или «Собаку Баскервилей». Так вот, многие этим начинали. И…

– И их тут же – в Люк! – продолжил Куропёлкин.

– В какой ещё Люк? – будто бы удивилась Звонкова.

– В обыкновенный, – резко сказал Куропёлкин.

– Не знаю никакого Люка! – заявила Звонкова. И было понятно, что она врёт.

– Между прочим, я вам про собаку Баскервилей такую историю рассказал бы, – расстроенно произнёс Куропёлкин, – что вы и во сне бы веселились и не захотели бы просыпаться.

– Хватит болтовни! – сказала Звонкова.

– Как прикажете! Вытягиваюсь по швам! – сказал Куропёлкин. – Вы читали роман Стига Ларссона «Девушка с татуировкой Дракона»?

– Не читала, – сказала Звонкова.

– Ну, как же! – возгордился Куропёлкин. Будто бы сам он читал роман Стига Ларссона. То есть он и вправду читал (принимался читать), но одолел всего лишь семьдесят страниц из здоровенного тома. Рекомендован роман был ему библиотекаршей Безруковой Антониной, несомненно проявлявшей сугубый интерес к его атлетическим наворотам мышц, проступавшим, по мнению Антонины, и через вязаный свитер. Упомянутая выше зрительная память отложила в его голове совершенно ненужные ему сведения и оценки, какие можно было теперь сообщить Звонковой. Зазывные сведения эти на обложках книги крюками крупного шрифта цепляли внимание доверчивого покупателя. От Куропёлкина теперь Звонкова узнала, что роман издан в Европе миллионными тиражами, а автора романа признали гениальным.

Объявленная гениальность С. Ларссона слушательницу не взволновала, а вот слова о миллионах оказались для неё интересными.

– Миллионы, значит! – прошептала она возбужденно. – Так, так, так, продолжайте!

Легко сказать – «продолжайте»! При попытках продвинуться в одолении романа Куропёлкин, в своей съёмной квартирке на Большой Переяславке, засыпал несколько раз и полагал, что и сейчас Нина Аркадьевна при пересказе сочинения Ларссона долго бодрствовать не сможет, а скоро задрыхнет и даст выспаться до Люка ему, Куропёлкину.

– Что же вы замолчали? – сказала Звонкова. – Ларссон так Ларссон. Татуировка так татуировка. Валяйте!

– Хорошо, – пробормотал Куропёлкин. Сейчас же понял, что и те немногие страницы, которые он заставил себя прочитать, он забыл, или почти забыл, что Стиг Ларссон ему не поможет, а придётся сочинять нечто, не имеющее отношения к выбранной им книге, но хотя бы складное, и если враньё его пойдёт именно складно, то продолжит враньё. Всё равно никто завтра не станет сопоставлять его фантазии с подлинными историями книги. Да и спросить за это враньё будет уже не с кого.