Поэтому евреи и осели в Рясне, построили себе дома и обнесли их бревенчатыми стенами. Вместе с евреями к царю ходили и цыгане, но они не расписывали выгод от торговли, и не делали подсчетов, и не обещали доходов царской казне, а сразу начали петь, танцевать и играть на скрипках, цыганки сверкали шелком платьев и гремели золотыми кольцами и браслетами (цыгане, как и евреи, очень любили золото, только евреи прячут его, а цыгане стараются показать все золотое, что у них есть), звенели гитарами, мужчины водили медведя, лихо отплясывали вприсядку – и царь разрешил им ходить и ездить вдоль и поперек по всем землям, несмотря на то, что, пока пели и плясали, цыгане успели увести из подмосковной деревни двух лошадей.

Позднее один цыган вернулся в Рясну вместе с другом и названым братом, казаком с Дона. Раздобыв где-то бабу, они основали одну из деревень ряснянской округи – Кричеватку. Узнав от названых братьев об успехе цыган, евреи купили себе где-то за немалые деньги скрипки и опять отправились в Москву.

Но на скрипках евреи играли грустные, тоскливые мелодии – хоть плачь, ссылаясь на свою горестную и скитальческую жизнь и оправдываясь тем, что их все обижают, и тем, что скрипка такой уж жалостливый инструмент (хотя цыгане тоже играли не только на звонких гитарах, но и на скрипках, правда, это были совсем другие, веселые, молдавские скрипки).

Писатель Чехов объяснил, что тоскливым мелодиям евреи научились у одного русского гробовщика, понятное дело, веселому гробовщик не научит, сам Чехов не отличался разудалым весельем, но любил пошутить, иной раз даже мрачно; еврею, научившемуся этим мелодиям, он дал фамилию Ротшильд – совсем как у знаменитого банкира, богатого деньгами, ссужавшего ими многих королей и даже посылавшего их с помощью голубей в войска, воевавшие против Наполеона, а денег у него было больше, чем голубей. Невеселые мелодии русскому царю не понравились, танцевать, как цыгане, евреи не умели, хотя и старались, к тому же их обвинили в воровстве двух лошадей, пропавших после цыган, и они ни с чем вернулись восвояси, то есть не восвояси, а в Рясну.

Дело тем не закончилось. По прошествии некоторого времени на российский престол, чтобы защитить русскую веру взошла императрица Екатерина II. В детстве у себя в Германии это была заброшенная маленькая девочка, неприласканная, но необидчивая и догадливая. Эту девочку в потрепанном платьице взрослые воры подсадили в окошко, чтобы она пролезла в дом, а потом повернула бы ключ в замке входной двери, впустила бы воров в гостиную, и они забрали бы со стола и огромный пирог с орехами, и серебряные ложки, и прихватили бы дорогую, расшитую золотом скатерть – а девочку посадили бы в уголок и отломили бы ей окрайчик простого хлебушка, и она жевала бы его всухомятку, сидя на кухонном табурете и болтая своими детскими ножками, обутыми в стоптанные башмаки.

И девочка повернула ключ в замочной скважине входной двери, но только в другую сторону, запирая дверь понадежнее, на несколько оборотов. Да еще и засов задвинула на всякий случай – и протопав, по парадной лестнице, устланной коврами, привезенными из далекой Персии вездесущими армянскими купцами, уселась за стол в высокое кресло и принялась уминать за обе щеки роскошный пирог, запивая его не изысканными европейскими винами, а простым, но приятным на вкус квасом, а пославшим ее только и оставалось, что топтаться у запертой двери да, поднимаясь на цыпочки, завистливо заглядывать в окна, пока прислуга, неприлично ругаясь, не отогнала их палками от дома.

Екатерина II очень любила все русское, но так как сама по недоразумению судеб происходила из немцев, то в начале царствования ей захотелось навести порядок в государственных делах.