Старожилы до сих пор вспоминают запорожцев, которые, возможно, были причастны к основанию островного укрепления. Ведь, как известно, днепровские казацкие городки-сечи располагались, как правило, на островах. Запорожцы, поднаторевшие в строительстве островных крепостей, охотно передавали донцам свой речной фортификационный опыт. Подступиться и захватить донские казацкие городки врагам было так же нелегко, как и днепровские Сечи. «Городки наши не корыстны, но добывать их нужно было твердо головами», – говорили донцы о своих укрепленных центрах.

Монастырское урочище, где после Раздорской довелось провести ночь, тоже знаменательное место на Дону. Суда, идущие мимо установленного на берегу памятника-часовни, дают гудок в честь похороненных здесь казаков. С 1620 по 1637 год Монастырский городок был центром донского казачества. Примерно в это же время неподалеку строилась нынешняя станица Старочеркасская. Всё здесь дышит ароматом старины. В ней и дух запорожской вольницы, который проявил себя уже в самом названии станицы. В летописях XVII века часто встречается упоминание о Черкасском острове, то есть городке Черкасске, расположенном на острове.

Кто же обосновался тут рядом с донцами? Всё те же запорожцы! Вот строки из одного летописного сообщения времен Ивана Грозного: «Пришли из-за Днепра черкасы на Дон с князем Вишневецким и, там поселившись, город Черкасской построили». В «Словаре Географическом Российского государства» говорится о том, что запорожцы, помогавшие Ивану Грозному в покорении Астрахани, в 1570 году основали Черкасск. Известный бытописатель донского казачества В.Д. Сухоруков в своём «Историческом описании Войска Донского», изданном в 1903 году в Новочеркасске, попытался более пристально вглядеться в ту седую казацкую давность: «В одном акте XVII века сказано, что черкасы из Запорог, со всей рухлядью своею, являлись сюда человек по 10, по 20 и по 50, селились особо, как с достоверностью полагать должно, близ главного городка (Монастырского. – Ю. С.); ибо их беспрерывно видим в оном городке участвующих в предприятиях и торжествах удалых донцов. Их-то поселение, городок, думаю, казаки называли херкаским, то есть принадлежащим черкасам».

К великой чести казаков города, на Дону все жили вместе. Так было в старину. Потом ситуация изменилась. К «иногородним», пришлым с украинских земель донские казачки стали относиться подозрительно, называли «бурлаками» и даже считали низшим сословием.

Запорожцы. Иллюстрация из книги «Родная старина. Отечественная история в рассказах и картинах», 1888 г.

Более того, в 1755 году войсковой атаман издал приказ, в котором говорилось, «чтобы казаки как сами, так и дети их на беглых и на протчих малороссийских женках не женились». Из разговоров со старожилами пришлось услышать, что неряшливых, вялых девок не так давно дразнили «хохулями». Украинцы в долгу не оставались. Одна старая казачка с хутора Дубравного, вспоминая своё детство, поведала, как украинская детвора дразнила казачат: «Казак, казачура, казок ночи не чула». Это был намек, что казаки на своей земле трудились до седьмого пота, а безземельные украинцы (на Дону. – Примеч. ред.) в основном батрачили, работали по найму, занимались ремеслом. Почему же произошло это расслоение? Что повлияло на донцов? Откуда их нетерпимость к чужакам? Ведь издревле донская вольница, как и запорожская, принимала всех в свои ряды, уравнивая в правах даже людей другой веры.

Казацкий зимовник

Достоверные сведения о смешанных казацких поселениях сохранились в памяти местных жителей и в архивах. Точно известно, например, что запорожские казаки на Белосарайской косе Азовского моря в устье реки Кальмиус для защиты своих зимовников, рыбных промыслов и дорог от татар основали сторожевой пост Домаху. Кстати, это название, обозначающее временный рыбацкий стан, было очень распространено в Великом Лугу… В середине восемнадцатого столетия пост стал центром Кальмиусской паланки и вырос в городок, давший начало современному Мариуполю. В архивах сохранилась жалоба донских казаков, которые в 1743 году жаловались на кальмиусского полковника Кишенского. Тот якобы прибыл в Новочеркасск, собрал ватагу беглых запорожцев и, переплыв Азов, стал рыбачить на Ейской косе, которую донцы считали своей.